За каких-нибудь два часа там сформулируют принципы

Окончательного решения,

Определят методику ликвидации,

Вот и все, господа, всем все ясно.

Сегодня мы потрудились на славу,

А теперь пора перейти в гостиную и слегка отдохнуть,

Там вас ждет прекрасный коньяк,

Который приятно посмаковать с чувством исполненного долга.

Сегодня участники этой встречи смотрят на нас с фотографий.

Они стали бессмертными, или, вернее, забвение им не грозит.

Нынче вилла Марлир – мемориальный музей.

Я побывал там солнечным днем в июле 2004 года.

Вот где можно реально приблизиться к ужасу.

Длинный стол для собраний имеет пугающий вид,

Словно все предметы на нем – соучастники преступления.

Это место навечно пронизано духом убийства.

Значит, вот что такое «кровь леденеет в жилах»;

Прежде эти слова были мне непонятны.

А в тот день я физически ощутил ледяную струю,

От которой и впрямь застывает кровь.

Альфред сказал, взяв Шарлотту за руку:

Пойдем, я тебя покатаю на лодке.

Но сейчас, по-моему, хлынет дождь, отвечала она.

Ну и что?

Разве нынче в Германии нужно бояться дождя?

И Шарлотта с Альфредом забрались в лодку,

Позволив ей тихо скользить по водам Большого озера.

Небо хмурилось, свет померк, будто они оказались в чулане.

Шарлотта легла на спину —

Так приятнее ощущать колыхание волн.

Хорошо бы уплыть далеко, навсегда!

Ее поза напоминала Альфреду шедевр Микеланджело —

Мраморную фигуру под названием «Ночь»,

Словно здесь, перед ним, явился оригинал.

А гроза уже подавала голос.

Мир очистится громом! – шепнул Альфред,

Наклонившись для поцелуя.

Забывшись в объятии, они ничего не слыхали.

С берега им кричали: возвращайтесь скорей!

Это безумие – в лодке сидеть под дождем!

Наконец они оба пришли в себя.

Вода в их суденышке доходила уже до краев,

Нужно было скорей выбираться на сушу.

Шарлотта стала вычерпывать воду руками,

Альфред энергично работал веслами.

К счастью, до берега они все же сумели добраться,

Со смехом вышли из лодки,

Под испуганным взглядом ее владельца,

И бегом покинули Ванзее.

Дождь обратил их в бегство.

Она согласилась зайти к Альфреду.

Промокнув до нитки, они вбежали в его «берлогу»,

Но девушку не шокировала убогая обстановка

И груды книг на полу.

Альфред велел ей снять мокрое платье, иначе она простудится.

Она разделась без колебаний. Ей казалось, что будет страшно,

Но нет, все совсем иначе:

В ней вспыхнула решимость, граничившая с желанием.

Альфред произнес: Шарлотта…

Он твердил и твердил: Шарлотта…

О, как приятно ей было услыхать свое имя из уст Альфреда!

И снова: Шарлотта… Шарлотта…

Она стоит перед ним обнаженная,

А он осыпает все ее тело, сверху вниз, поцелуями.

Этот путь поцелуев и сладостен, и мучителен,

Их как будто стихийный маршрут, однако, ведет к точной цели —

Ведет к посвященью в любовь.

И она, выгнувшись, стонет: да… да…

Любимый… Альфред…

В свой черед он сорвал с себя всю одежду,

И они очутились в постели,

Перейдя из реального мира в иной —

Мгновенно, без всяких раздумий.

Бывает, раздумья приводят к печальным открытьям.

Они тесно сплелись, и это мучительно сладко.

Сладкая мука страсти…

Он любуется наготой, готовой ему отдаться.

Воплощением жизни, что истерзано жизнью.

Он может мечтать и творить, петь, писать, говорить, умирать,

Но это – единственный миг, за который не жаль пострадать,

Неуемная страсть под покровом невинности.

Все остальное не важно. Их ждет благодать.

Альфред в этом уверен —

Как мужчина и как созидатель.

А она, убежденная в собственной силе, разбита, побеждена,

Ее тело охвачено трепетом,

По лицу пробегают тени.

Это спасается бегством прошлое,

Отступив перед дерзким триумфом любви.

И она отдается с удвоенным пылом —

Так повелело ей счастье.

Но тридцать восьмой – это также и год катастрофы.

Последние упованья Шарлотты рассыпались в прах.

Ее ожидало страшное унижение.

Каждый год по весне Академия объявляла конкурс

Студенческих картин на заданный сюжет.

Это был самый торжественный миг в году,

Когда присуждались премии, воздавались почести

лучшим из лучших.

Бартнинг больше, чем прежде, восхищался талантом Шарлотты.

Он рад, что не зря добивался ее поступления в Школу.

За последний семестр она сделала потрясающие успехи,

И дело не в улучшении техники,

Хотя ее графика стала более тонкой и точной.

Профессора поражала дерзкая смелость его протеже:

Шарлотта с помощью техники пыталась найти свой стиль,

Оригинальный, причудливый, страстный и поэтичный.

Картины Шарлотты рассказывали и о самой художнице,

Однако ее душевная сила разгадывалась не сразу:

Своеобразие личности было скрыто за буйством красок.

Людвиг как зачарованный смотрел на эти картины.

Таких он давно не видал.