Пожалуй, случай Древнего Египта нагляднее всего иллюстрирует, как на развитие цивилизации влияет сочетание ограничений и преимуществ, обусловленных ее географическим положением и климатом. Долина Нила – сплошной оазис, лентой тянущийся через пустыню, и постоянные разливы Нила каждое лето оживляют равнины по обе стороны от его русла минеральными осадками, намытыми в верховьях реки, на возвышенностях Эфиопии. Кроме того, великий Нил обеспечивал простое транспортное сообщение. Превалирующие северо-восточные пассаты в североафриканских широтах дуют постоянно (к ним мы вернемся в главе 8), а следовательно, суда могут идти по реке на юг, в Верхний Египет, а плавное течение Нила обеспечивает им легкое возвращение в низовья реки безо всяких затруднений. Такая естественная двусторонняя система сообщения[167] не просто обеспечила надежную перевозку зерна, дерева, камня и войск, но и облегчила коммуникацию на всем протяжении Египта, что позволило консолидировать единое государство.

Египет прекрасно защищен природными барьерами – непроходимой пустыней, которая простирается по обе стороны от Нила, – поэтому по большей части успешно сопротивлялся вторжениям[168]. Однако эти преграды не позволяли ему расширять территорию и превратиться в расползающуюся империю, поэтому Египет оставался региональной державой, контролировавшей только территорию вдоль Нила, если не считать экспансии по побережью Леванта в конце II тысячелетия до н. э. Долина реки славилась своими урожаями злаков – она участвовала в снабжении греческих городов-государств, а в дальнейшем стала житницей Римской империи, – однако деревья здесь росли не очень хорошо. Древесину кедра возили из Леванта, но она была такой дорогой, что не давала возможности выстроить большой флот, поэтому Египет не сумел распространить свою власть на дальний берег Средиземного или за Красное море[169].

Именно это сочетание благоприятных условий, простой внутренней транспортной системы и экологической устойчивости земледелия, которые обеспечивал Нил, с природными защитными сооружениями – окружающей государство пустыней – и создало стабильную, долговечную египетскую цивилизацию[170]. А главным залогом процветания этого края стала река. Как писал древнегреческий историк Геродот в V веке до н. э., Египет – это «дар Нила».

И вот не прошло и нескольких столетий с появления первых шумерских урбанистических центров, как города и системы высшей общественной организации возникли в долине Нила, а также в долинах Хуанхэ и Инда[171]. Щедрые поля давали избытки зерна, позволявшие прокормить даже густонаселенные города, а правители координировали распределение труда между растущей рабочей силой и воплощали в жизнь масштабные инженерные проекты, в том числе сложные ирригационные системы, дороги и каналы, что способствовало дальнейшему повышению производства и распределению пищи. А в самих городах часть населения, освобожденная от непосредственного производства пищи, получила возможность специализироваться в других ремеслах – плотничестве, кузнечном деле и даже исследованиях мира природы. Запасы излишков зерна позволяли содержать и многочисленную армию, и вскоре военачальники собрали под своей властью первые в мире империи.

Рождение цивилизации зависело не только от окультуривания видов растений. Оно опиралось также на превращение диких животных в домашний скот.

Одомашнивание первого животного произошло задолго до того, как человечество стало вести оседлый образ жизни. Европейские собиратели-охотники приручили волков и вывели собак еще в последний ледниковый период, более 18 000 лет назад[172]: собаки помогали охотиться и предупреждали людей о приближении хищников. Однако большинство животных с наших сегодняшних ферм были адаптированы для жизни под опекой людей значительно позже, одновременно с первым окультуриванием растений. Овцы и козы были одомашнены в Леванте чуть больше 10 000 лет назад: овцы – в предгорьях Тавра, а козы – Загроса[173]. Примерно тогда же на Ближнем Востоке и в Индии были одомашнены дикие туры – предки нынешних коров. Свинью одомашнили в Азии и Европе около 8000 лет назад. В Америке 5000 лет назад одомашнили ламу в Андах, а 3000 лет назад – индюка в Мексике[174]. Сахель дал нам одну из пород домашней птицы – цесарку[175].

Во всех этих случаях одомашнивание стало результатом долгого процесса совместного проживания человека с дикими животными. Люди не стали бы тратить время и силы на разведение, кормление, дрессировку и защиту животных, если бы не были хорошо знакомы с их привычками и пользой, которую они приносят. Поэтому на долгом пути взаимодействия человечества с животными, окружающими нас, мы перешли от поедания падали к охоте, а затем к скотоводству.

Как мы уже знаем, превращение диких растений в сельскохозяйственные культуры обеспечило значительный рост производства пищи, пусть даже и потребовало больше сил и времени. А одомашнивание этих видов животных обеспечило надежный источник мяса, не требовавший долгой охоты. Однако одомашнивание животных открыло новые перспективы, которые не были доступны странствующим охотникам-собирателям. Убитое животное дает человеку мясо, кровь, кости и шкуру. Все это крайне полезные продукты – они снабжают нас пищей, орудиями труда и одеждой, – но их можно получить только один раз. А если ухаживать за животными, растить их и защищать, можно заручиться более надежным запасом всех этих ресурсов за счет отбраковки стада. Если же одомашнить скот и выращивать его с самого рождения, он обеспечивает и другими полезными продуктами и услугами, которых от диких животных в принципе не получишь, причем обеспечивает непрерывно. Скотоводство дает принципиально новые ресурсы. Это явление получило название «революция вторичных продуктов»[176].

Один из таких новых ресурсов – молоко. Чтобы получить молоко, пригодное в пищу, люди начали доить сначала овец и коз, затем – крупный рогатый скот, а в некоторых культурах – и лошадей и верблюдов; в сущности, человеческий рот заменил рты детенышей этих животных. Молоко – прекрасный источник питательных веществ, оно богато жирами, белками, а также кальцием, а изготовленные из него продукты – йогурт, масло и сыр – сохраняют эти питательные вещества надолго. Кобыла, если поддерживать у нее период лактации непрерывно, дает за свою жизнь вчетверо больше энергии, чем содержится в ее мясе[177]. Однако переваривать свежее молоко способны не все из нас, а только популяции уроженцев Европы, Аравии, Южной Азии и Западной Африки[178]. Кишечный фермент, переваривающий молоко, – у других млекопитающих он есть только у детенышей – в ходе эволюции начал вырабатываться на протяжении всей взрослой жизни. Вот едва ли не ярчайший пример параллельной эволюции человека с видами животных, которых мы одомашнили и подвергали селекции в своих интересах.