* * *

Впрочем, чтобы отвлечь вас от грустных мыслей, поведаю о том, как первый раз в жизни я насладилась купанием в Средиземном море. Дело было в августе. Попутно замечу, что мой муж никогда не стремился к отдыху на море, несмотря на то, что его детство прошло в приморском районе. Я же, в отличие от него, буквально изнывала от желания подышать соленым бризом и окунуться в морскую воду. По правде говоря, кроме Черного, никакого другого моря я никогда не видела, да и там часто бывать мне не доводилось. Словом, к тому времени я так соскучилась по морю, что сосредоточила все свои усилия на том, чтобы уговорить своего супруга выбраться туда хоть на пару деньков. Сначала он напрочь отказывался это сделать, урезонивая меня: «Да ты представить себе не можешь средиземноморского побережья летом! Там такое творится!» Не скрою, что мне пришлось немного поныть, немного покачать права, настаивая на своем, и, наконец, вопрос о том, где провести выходные, разрешился в пользу пляжного отдыха. К сожалению, ближайшее морское побережье находилось от Страны Магазинов далековато, в соседнем европейском государстве, что по времени занимало около шести часов езды на машине. И вот, чтобы на следующее утро погрузиться в морские воды, сразу после обеда мы тронулись в путь.

Надеюсь, многих представительниц слабого пола совершенно не удивит мое чистосердечное признание в том, что мне есть что скрывать, особенно, когда из одежды на теле – только купальник. Думаю, что даже женщины с мерлинмонровой внешностью в этом бы со мной бы согласились, равно как и в том, что во всех телесных дефектах виноваты наши с вами прародители. И если кто-то может гордиться доставшейся по наследству коллекцией старинных картин, большой трехкомнатной квартирой в центре города или, на худой конец, толстенной книгой с семейными кулинарными секретами, то, конкретно в моем случае, связь с предками подтверждалась одним-единственным историческим фактом, а именно: большой бородавкой с растущими из нее волосками, расположенной под коленкой левой ноги. К слову, правом на ее ношение удостоились чести все представительницы нашего рода по материнской линии. Шутка ли сказать, но при каждой встрече для обсуждения текущих событий эта самая волосатая бородавка неизменно выступала для нас в качестве связующего в общении фактора. «Ты свою блямбу на ноге чем-нибудь выводила?» – «Сначала попробовала азотом, а потом керосином». – «А я сначала уксусом, а затем – лазером». – «И как?» – «Да никак». В общем, чем мы ее только не пытались со своих тел изгнать, да все без толку. Иногда даже казалось, что это не кожный, а костный нарост, наподобие бивня у носорога. И хотя никто из тех, кто видел меня без одежды, ни разу не воскликнул: «Ба! Вот это да! Какая у тебя бородавища под коленкой выросла!», – все равно я свою бородавку люто ненавидела. И если уж быть до конца откровенной, то я стеснялась продемонстрировать ее на пляже даже больше целлюлитных островков на заднем месте. Наверное потому, что целлюлит является чем-то вроде общепризнанного жизненного факта, мол, и вы когда-нибудь своего жениха бросали, и вас тоже когда-нибудь кто-нибудь бросил, то есть ничего особенного, с каждым может случиться и, как правило, случается. Однако согласитесь, что наличие огромной и неприлично волосатой бородавки моментально выделяет человека из толпы «нормально дефектных», отправляя его в разряд «бородавочно-дефектных», что не только само по себе чудовищно звучит, но еще и точно так же выглядит.

В тот день, часов в одиннадцать вечера мы добрались до кемпинга, где практически впотьмах разбили палатку. А на следующее утро, как только я выбралась из спального мешка, от увиденного мне стало плохо. Ощущение было таким, что по дорожкам кемпинга передвигалось население как минимум двух европейских столиц, причем все эти граждане говорили на разных языках. Увидев мое вытянувшееся от удивления лицо, муж лишь ехидно улыбнулся, что означало: «Я тебя предупреждал». Затем, позавтракав на скорую руку, мы заступили в ряды многолюдной толпы и отправились на пляж, который представлял собой… Знаете, есть такое выражение, когда яблоку некуда упасть. Или приведу в качестве примера другое сравнение. Доводилось ли вам видеть в каком-нибудь документальном фильме брачный сезон тюленей? Когда движимые инстинктом размножения животные набиваются на маленьком островке в таком количестве, что становится непонятно, где у кого голова, хвост или плавники, и все они лежат друг на друге большой и дружной кучей, обездвиженные чувством неги и животной лени. Приблизительно так же выглядел тот летний пляж, а впереди маячило море, в котором нам с мужем предстояло искупаться.

Кстати, нелишним будет заметить, что пришли мы туда очень поздно, в районе десяти утра. И когда мой муж поинтересовался у служащих кемпинга, где можно взять на прокат пляжные зонты от солнца, то нам ответили, что за ними нужно было занимать очередь спозаранку – около шести утра. Все пространство, метров в сто, от наших полотенец до моря, было занято вплотную лежащим народом, так что добираться до воды мне пришлось, «шагая по трупам». Совершенно очевидно, что никому из загоравших этот метод моего передвижения не пришелся по душе, поэтому кто-то из них в качестве ответной реакции издавал рычащие и гортанные звуки, а кто-то посылал меня куда подальше благим матом. Поначалу я извинялась перед каждым пострадавшим, но вскоре поняла, что это совсем ни к чему, так как, извиняясь перед одним гражданином, на которого я только что наступила, оказывалось, что одновременно я втаптываю в песок другого. Ведь для того, чтобы извиниться, мне нужно было встать на какую-нибудь твердую опору, которой в данном случае не было, поскольку песочные островки между плотно лежавшими людьми практически отсутствовали. Вскоре я сделала правильный вывод и перестала просить прощения, а затем рысцой преодолела оставшиеся метры плотно лежащей человеческой массы, и когда, наконец, добралась до самого моря, то резво запрыгнула в него лягушкой.

Но в этот момент я почувствовала, что помимо того, что не поплыла, по-видимому, еще кого-то и задавила. К несчастью, случайной жертвой моего спонтанного прыжка в воду оказался ребенок лет пяти, который, выбравшись из-под меня, тут же громко заревел. Схватившая его в охапку мамаша оскалилась, как немецкая овчарка, которой так и хочется в кого-нибудь вцепиться зубами, и отпустила в мой адрес что-то нелицеприятное, кажется, тоже на немецком языке. «Н-да, – подумала я. – Возможно, бедная родительница ужасно расстроилась и просто не знает, как ей свое дитя от нас, давителей, защитить». И пока я на эту тему мысленно рассуждала, ко мне приблизился мальчик приблизительно лет восьми, с пластмассовой лопаткой в руках, повторил то же самое нелицеприятное слово, что и мамаша задавленного ребенка, и изо всех сил врезал своим игрушечным инструментом мне по ноге. В результате, стало понятно, что, во-первых, все они доводились друг другу близкими родственниками, а во-вторых, взрослые вроде меня, по-видимому, уже не первый раз приземлялись сверху на его маленького братишку. «Так зачем вы его туда сажаете?!» – захотелось мне высказаться, однако, немного поразмыслив, я промолчала. Ведь я же не говорю по-немецки, а значит, сказанного мной они бы не поняли, да и вообще лучше было эту разъяренную семейку больше не беспокоить. Сразу после этого я зашла в воду и поплыла от них прочь. Вот, казалось бы, море – это огромное, длиннющее во всех направлениях пространство. Ан, нет. Все зависит от количества заполняющих его купальщиков. В то самое утро, плавая и ныряя туда-сюда, я, совсем того не желая, несколько раз наступила кому-то из них на ноги, а некоторым даже нечаянно врезала кулаком по ребрам и в другие части тела… Хотя, справедливости ради, надо заметить, что и мне тоже как следует наподдали. В итоге, к концу дня от полученных от пловцов ударов у меня ныли надсадной болью обе ноги и левая лопатка. Впрочем, я ни на кого не обижалась. Просто представила себе, что целый день ездила в метро, где меня основательно помяли и несколько раз провезли по ногам туго набитые сумки на колесиках. Ведь, как известно, воображение помогает избавиться от раздражения.