Верта вздрогнула, вспоминая. Капелька крови на кончике пальца, ее ладонь, прижатая к холодной поверхности камня… Так вот оно что! Поэтому побег еще никому не удался!

– Возвращайся! – приказала госпожа Амафрея.

В ее голосе зазвенел металл. Нелл, конечно, не могла слышать голос, тем не менее она остановилась как вкопанная и прижала руку к груди. Она будто боролась сама с собой. Вот сделала еще один маленький шаг вперед, еще полшажка.

«Иди, иди, миленькая!» – мысленно подбадривала ее Вертрана.

Но Нелл вдруг вскрикнула, словно ей сделалось больно, развернулась и со всех ног побежала в сторону Института.

В кабинете повисла гробовая тишина. Взгляд директрисы давил, заставляя головы воспитанниц опускаться все ниже.

– Идите, – наконец произнесла она. – Три дня без ужина.

В полном молчании «розочки» поднялись к себе в спальню. Дейзи пыталась было пошутить, что это они еще легко отделались, но на нее зашикали. Каждая думала о несчастной Нелл и о том, что с ней будет дальше.

Прильнув к окну, девушки всматривались в густеющие сумерки, силясь разглядеть бредущую в сторону ворот хрупкую фигурку. Так и не увидели, как она возвращается, но потом разговорили Тину, прислужницу, посулив ей принести пирожное после следующего чаепития.

Болтушка Тина и рада была посплетничать. «Да, Нелл вернулась. Сама пришла. Иногда приходится выходить навстречу и тащить волоком, но не в этот раз. Бледнющая и трясется! Госпожа Амафрея ждала ее в кабинете. Потом… Вы ведь и сами знаете, милые. Теперь она в лазарете, а что дальше будет – не знаю…»

Зато Вертрана знала. Нелл отдадут первому лорду, готовому заплатить за бракованный товар. Смутьянки и беглянки считались бракованными. Вряд ли «розочки» когда-нибудь снова увидят робкую Нелли.

Мей рыдала, укрывшись одеялом. Эйлин вытянулась на спине, глядя в потолок. Никто не разговаривал в этот вечер.

– Раз, два, три… Раз, два, три… Девочки, слушаем музыку! Держим такт!

Щуплая преподавательница танцев и сама напоминала девочку, хотя была уже немолода. Она легко скользила по паркету между танцующими парами, успевая то поправить локоть, то хлопнуть по спине, чтобы девушки выпрямились.

– Живее! Что вы ползаете, как сонные мухи? Скоро ваш первый бал! Разве вы не хотите понравиться будущим хозяевам?

Занятие длилось второй час. У Вертраны онемели руки и шея, было жарко и хотелось пить. Но через четыре дня намечался бал, и поэтому «розочек» гоняли до седьмого пота.

– Хорошо! – Госпожа Пати хлопнула в ладоши. – Передышка пять минут! Можете выпить воды.

Верта жадно приникла губами к стакану. «Розочки» вздыхали, пытаясь размять затекшую спину, промакивали вспотевшие лбы платочками.

Иллюзии, как только девушки опустили руки, встали без движения, вперив глаза в пол.

Когда Верте было одиннадцать и она впервые пришла на занятие танцами, то сначала приняла темноволосых мальчиков, затянутых в одинаковые темно-синие ливреи, за живых людей. Даже обрадовалась: будет с кем поболтать во время урока. Но мальчики оказались иллюзиями. Удивительно реалистичными, но все-таки миражами. Их изготовил по специальному заказу сам мастер Лот. После занятия партнеры превращались в кристаллы кварца, которые госпожа Пати заботливо укладывала в обитую бархатом коробочку.

Казалось, прошла всего минута, когда преподавательница приказала снова встать в пары.

– Я сейчас умру, – простонала Мей. – Я больше не могу…

– Все ты можешь, милочка, – слух у госпожи Пати был острым, как у лисы. – Своему будущему господину тоже будешь говорить: «Я больше не могу»? Не советовала бы! Некоторые лорды бывают суровы.

Преподавательница взглянула на растерянное лицо Мей и смягчилась:

– Ну-ну, еще полчаса, и я вас отпущу. А если будете стараться, то открою секрет, расскажу о традиции, принятой на первом балу.

«Розочки» переглянулись и решили, что любая информация о первом бале не станет лишней. Они действительно старались, никто и не пикнул. Госпожа Пати осталась довольна и милостиво улыбнулась:

– Не такая уж это тайна, кто-нибудь из горничных или служанок все равно бы проговорился…

– Пожалуйста, миленькая госпожа Пати, не томите! – не выдержала Дейзи, молитвенно прижав руки к груди.

Дейзи отчего-то всегда прощались любые выходки, и она этим беззастенчиво пользовалась.

– Дейзи, Дейзи! – Преподавательница для вида погрозила белокурой «розочке». – Ну хорошо! Вы можете сами выбрать кавалеров для первого танца, если осмелитесь попросить об этом вашу классную даму. Это называется «Право надежды». Запомните?

– Право надежды… – протянула Вертрана. – Как красиво…

Она уже знала, кого пригласит. Конечно, лорда Ханка. Ей бы только станцевать с ним один танец, и господин Одгер обязательно поймет, что Верта – та, которая ему нужна!

Но, как и следовало ожидать, из-за лорда Ханка «розочки» перессорились. Юного и симпатичного паренька хотела пригласить каждая.

– Давайте тянуть жребий! – предложила Лора. – Это будет честно.

Решили, что первый танец с господином Одгером достанется тому, кто вытащит короткую соломинку. Во время вечерней прогулки Богомолиха никак не могла взять в толк, почему ее воспитанницы присели у обочины дороги и что-то ищут в снегу.

Вечером Лора разложила на постели восемь бурых сухих стебельков – один короткий и семь длинных. Эйлин завязали глаза, она собрала соломинки, так что из кулака торчали только кончики.

– Готово!

Вертрана дернула первой и фыркнула от разочарования: длинная. С пристрастием она наблюдала за подругами: кому же улыбнется удача? Когда Дженни вынула предпоследнюю соломинку, стало понятно, что везение сегодня на стороне Эйлин: короткую никто не вытащил, а значит, она осталась в ее руке.

– Счастливица… – вздохнула Дейзи.

– Передаю свое право Верте, – улыбнулась Эйлин.

– Правда? Спасибо огромное!

Вертрана бросилась обнимать подругу, а та незаметно подмигнула ей и разжала ладонь, показывая длинный стебелек. Хитрая Эйлин подменила соломинку.

– Я знаю, что для тебя это важно. Смотри, не упусти шанс!

Бальный зал готовили к приему гостей несколько дней. Сняли чехлы с мебели и зеркал, покрыли мастикой паркетный пол, обновили позолоту. Бронзовую люстру, покрывшуюся за лето зеленой патиной, натерли до блеска. Прислужницы, взобравшись на стремянки, вставляли в выемки новые свечи, такие белые и гладкие, что казались сахарными.

«Розочки» подглядывали за приготовлениями в щелку неплотно закрытых дверей.

– А почему свечи, а не магические сферы? – недоумевала Мей.

– Традиция, – шепнула Вертрана. – Наш Институт всегда соблюдает традиции…