Сдернул с головы поверженного звериную пасть и тихонько присвистнул, увидев свойственный шуйцам кошачий разрез глаз. Шуйцы никогда не покидают свой народ. Им по душе лишь вольные, дикие нравы. Представить себе шуйца, отбившегося от стаи и добровольно примкнувшего к суровым, строгим фрийцам, ему было бы не под силу даже в хмельном угаре.

Значит ли это, что весь отряд нападавших состоял из шуйцев, спрятавшихся под чужой личиной? Если да, то к чему весь маскарад? Хотели бы ограбить, оставшись безнаказанными, — не сжигали бы дотла всю деревню. Означать это могло только одно. Нападавшие — заказные наемники, помогающие кому-то развязать войну между Левией и Фрией.

После того, как вынул нож из обмякших пальцев убитого, Ардо подобрал свои ситу и плащ, брошенные здесь же неподалеку. Осмотрелся. Всадники-звери, довольно гогоча, скакали меж домов, любуясь содеянным. Стихли крики жертв. Слышался только треск деревни, пожираемой голодным, ненасытным огнем. Поздно кого-то спасать. Кого не зарубили шуйские демоны, того обратил в золу полыхающий жар пламени.

Подошел к девчонке. Она пыталась ползти. То и дело останавливалась, плача, жалко постанывая, дрожа всем телом и снова, путаясь в рубашке, месила коленями грязь, куда-то двигалась в ледяной прохладе. Бедняжка. На всю жизнь сегодня горестей напилась!

— Я тебя не трону, — тихо сказал ей Ардо. — Я служитель Храма. На-ка вот, погрейся! — и набросил ей на плечи шкуру, содранную с убитого им шуйца.

Девчонка закуталась в шкуру, прижав ноги к груди и теперь исподлобья разглядывала своего спасителя. Потом тоненько проговорила, спотыкаясь на каждой букве и продолжая дрожать:

— Ннне сслыхала, шшто ссслужителлей хххрамма уччат ссражаться.

— Я не всегда был служителем… Что ты будешь делать? Нет ли у тебя родни в другой деревне?

— Ннет. Нно у папки ббыл ппотайной ллаз в иззбе. Ссхоронились ммои. Жживы. Я оддна нне уссппела. Сскотину ввыпустила из хлевва. Шштоб нне угорела. А ссама вон… Чуть нне… Он мменя чуть нне…

И зарыдала. Почти бесшумно.

Между тем настроение всадников, прежде торжествующе гарцевавших по деревне и беззаботно ржущих, резко поменялось. Послышались встревоженные крики:

— Буян! Где ты, кобелиное отродье! Куда тебя занесло? Пора двигать копытами! Фрия ждет своих сыночков назад в свои нежные объятия! Гхахаха! Старый ты жеребец, куда подевался?

Они ищут убитого, догадался Ардо. Найдут труп — захотят отомстить и не отцепятся, пока не отыщут уцелевших. Уж что-что, а охотники и следопыты из шуйцев отличные! К тому же, начинало светать. На горизонте появились первые проблески Верга. Пришлось торопиться.

Он cхватил огромное, тяжелое тело — точь-в-точь его, Ардо, богатырской комплекции — и дотащил до ближайших зарослей мирены. Раздел, вкатил его в густо поросшие кусты и удовлетворенно хмыкнул. Этот куст он приметил еще вчера, когда шел к сараю на ночевку, по особому, сладковато-тошнотному запаху разлагающейся плоти. Почти в каждом селе разводили эту растительность, чтобы не возиться с подохшей от болезни животиной. Скинул в кусты — и с концами. И хищников труп не успеет привлечь, и вони нет на солнцепеке. Почти нет.

В отсвете пожара, в мерцающем полумраке все еще не видны миллионы крохотных присосок на темно-зеленых листьях мирены, впитывающих в себя частички мертвечины, но он знал наверняка: уже к обеду от убитого ничего не останется.

Теперь бы спрятать чужие вещи и дать деру! Огляделся. От зарослей до кромки леса, куда его настойчиво тянула Ринка — так звали девчонку из деревни — проходила широкая полоса открытого пространства. Эта полоса шла повсюду вокруг зарослей, куда не кинь взгляд. Пересечь ее незамеченными сейчас, когда все три светила захватили луг своими яркими, розовыми щупальцами-лучами, тщательно обшаривая каждую букашку, каждую каплю росы, казалось нереальным.

Ардо с досады сплюнул. Замешкался по своей глупости. Вместо того, чтобы поторопить девчонку, решил ее успокоить. Доуспокаивался.

Вдруг ему в голову пришла интересная мысль. Объяснил Ринке свой замысел, и она послушно протянула ему вепревую шкуру, зябко ежась в своей тонкой рубахе да стыдливо прикрывая руками совсем еще плоскую грудь. Он нацепил на себя сапоги убитого — как раз впору. Накинул на голову звериную морду, шкуру закрепил на плечах и потащил девчонку к лесу за руку. По замыслу, та должна была сопротивляться, но она лишь бестолково махала руками и бороздила босыми ступнями сырую землю. Совсем обессилила бедняжка.

Для пущей достоверности Ардо закинул ее на плечо, где она начала намного убедительнее дрыгать ногами и пищать — ведь эта поза совершенно не пришлась ей по нраву.

Как он и предполагал, их сразу же заметили всадники из деревни. До него донеслось довольное гоготанье и хриплые крики:

— Куда отправился, кобелина? Зачем прешься в лес? Тебе одной сучки мало, ищешь вторую? Кончай с девкой и дуй к нам! Тебя дома горячая фриечка заждалась! — и дружный гогот над дешевыми остротами.

Ардо махнул им рукой, мол отстаньте, без вас разберусь! Сам при этом неуклонно двигался к лесу. Ему в спину еще долго летели возгласы, уговоры, даже проклятия за неугомонную, жеребиную натуру, а дополняли эти крики весьма правдоподобные кулачки Ринки по лопаткам. К счастью, налетчики то ли поленились догонять своего товарища, то ли не захотели связываться с горячим на руку Буяном. Они лишь велели поторапливаться и отправились восвояси.

Перешагнув рубеж леса, оказавшись в спасительной гуще деревьев, Ардо, наконец-то, выдохнул с облегчением. Аккуратно спустил на коричневый мох все еще брыкающуюся Ринку. Вот глупая! Здесь их уже не видно. Представление окончено и, хоть бурных оваций не слышно, можно расслабиться. Она совсем взбеленилась, продолжая зачем-то лупить его своими тонкими ручонками.

— Для кого стараешься, дуреха? — поинтересовался он со смешком и вдруг услышал за спиной еле уловимый треск ломаемого сучка. Интуитивно отпрянул в сторону и боковым зрением уловил промелькнувшую в воздухе дубинку. Мгновенно огляделся и понял: не Ринка дурочка, а он дурак набитый! Рано радовался!

Их полукругом обступили воинственно настроенные селяне, человек пять: кто с дубинками, кто с вилами наперевес. Три мужика и две бабы. Одеты были кое-как — видно, собирались впопыхах. Кто в полушубке, кто в меховом жилете, кто в шерстяную шаль кутается. Не армия, а смех один! Самый крепкий мужик, лет сорока, который только что чуть не пришиб дубинкой, заорал во все свое осипшее горло:

— А ну не тронь мово дитятку, а то как двину под дыхло! Сразу окочуришься!

Ардо тихонько подтолкнул Ринку к мужику и выставил перед собой открытые ладони, показывая, что не желает им дурного. Звериная морда, надетая на голову, скрадывала обзор и заглушала звуки — потому и подобрались к нему селяне так близко, оставшись незамеченными. Быстрым движением сорвал морду на землю, чтоб не мешалась и не продлевала никому тут больше не нужный маскарад. Так-то лучше!