Гадая, достанется ли Хьюберту что-нибудь из того, что он относительно честно успел заработать, я вывела Принца и Короля и принялась ждать, пока мастер Ртишвельский наобщается с поклонниками. Суперзвезда, блин!

Солнце поднялось и уже начало припекать, когда его святейшество соизволил наконец двигаться дальше. Пока он усаживался на коня, я бурчала:

— Вас ищут уже, за голову деньги пообещали! Может, женят, а может, казнят. А вы тут чудеса творите. А время идет!

— Деньги за голову? — переспросил Хьюберт. Судя по его тону, это было прескверно. — И много?

— Сто монет, — пожала я плечами.

— Сколько? — заорал Хьюберт так, что вспугнул ворону, и та, обматерив его, улетела.

— Что вы орете? — спокойно спросила я. — Хотите облегчить им задачу? Сто монет. И балахоном прикройтесь, а то опознают.

— Сто монет, — протянул Хьюберт разочарованно и даже как-то обиженно, но капюшон на нос надвинул. — Всего сто монет?

Продешевил, что ли, его величество, подумала я, но все мои мысли так-то были как можно дальше отсюда. И вообще-то мог бы заметить, как здорово я уложила телегу. Но нет, придется его носом ткнуть.

В течение дня мы ехали, шарахаясь от людей, ни с кем не разговаривая и перекусывая иногда, когда я занималась Принцем и давала ему отдых. Мастер ушел в себя, а когда я вернулась с конем с водопоя, обнаружила, что он сидит в джедайской позе и медитирует.

— Мастер! — гаркнула я у него над ухом, наслаждаясь, как он подскочил. — А куда мы едем вообще?

— Как куда? — проворчал Хьюберт и почесал нагретую солнцем голову. — В мой замок, куда же еще.

— Ку… куда? — у меня кусок хлеба даже вывалился изо рта, откуда у этого недоразумения замок? Хотя он же сколько-то знатный, значит, наследство есть.

— Вот же дурная!

— Да ты сам дурной! — прошипела я. Нет, он в самом деле тупее некуда, это вот столько усилий и мук — и ради чего? — Это вот все, — я ткнула пальцем в телегу, — оно зачем? Чтобы нас сразу там, на месте, в имении, и схватили? Да там уже, наверное, тьма королевской стражи! Мы туда явимся тепленькими! Еще и с телегой барахла!

Но Хьюберт моего негодования почему-то не разделял. Напротив, он посмотрел на меня как-то… с жалостью, что ли?

— Нет там никакой стражи, — загадочно ответил он, поднимаясь на ноги, и мне этот таинственный тон не понравился.

— Мастер? — окликнула я. — Как это нет? Это же нелоги… Мастер! — Мне в самом деле стало очень тревожно. — Почему там никого нет?..

«Увидишь», — сказал он с превеликим удовольствием. Вот засранец!

А дорога тянулась и тянулась, но постепенно округа менялась, то лес не такой густой, то поле зеленое, то… странная проплешина посреди этого самого поля. Горело что-то? Но спрашивать Хьюберта я не стала, он вдруг начал отчаянно мучиться животом. Настигла его кара, никак иначе это не назвать!

Скривился вон теперь, бедный, то зубом цокал, то за бок хватался. А вот и правда: нечего было тянуть в рот все, что под руку подсовывали! Так у нас и остановки становились все более частыми, потому как с лошади сползи, в лесок загляни, там с полчаса делишками занимайся и бледным да неприятно пахнущим вернись обратно. Лучше бы местные боги придумали не рыцарство, а лоперамид какой. Или хотя бы уголь активированный.

— Прокляли, собаки! — жаловался Хьюберт. На что у меня было свое собственное мнение. Проклял он себя сам своим отношением к здоровью.

— Вам бы, мастер, водички попить, а не на еду налегать, а то сейчас, как говорят, не в коня корм идет, — скептически тянула я, посматривая, как он откусывает от окорока. Последнего, между прочим! Перевод продуктов как есть! Как бы не стошнило, болезного.

— У тебя что, вода, благословенная Великими, есть? — скривился Хьюберт, обхватив урчащий страшным воем живот.

— Нет, только обычная, но если надо какую-то благословенную, так давайте вы быстро молитву над ней прочитаете — и все, проклятье развеется! Слова и мысли работают в сочетании, если правильно задать вектор, то есть тему молитвы, то вода поменяет свою структуру и целебное зелье готово! — вывернулась я, чуть ли не с ностальгией вспоминая помешательство людей на всяких целителях и ауроведах, на зарядке воды через телевизор, лечении видеозаписями и другой ерунде. Авось и здесь сработает! Хотя почему «авось»? Если человек хочет верить, то будет это делать.

Хьюберт поступил так, как я ожидала: схватился за бурдюк с водой и стал нашептывать что-то ну очень быстрым шепотом, а потом так же быстро стал заливать эту воду внутрь. Вот только мгновенного действия не было. Пришлось нам снова останавливаться, а Хьюберту с криком «за что, Великие, за что» мчаться в ближайшие лопухи… Или это не лопухи были? Потому что уже с задранной рясой он оттуда выскочил с круглыми глазами и нырнул за соседнее дерево.

Я только вздохнула: половину леса уже пометил, а толку от этого никакого. А еще эти проплешины странные. Как будто кто-то так же мчался по дороге и окурочек бросил на ходу, все не загорелось, но все равно приятного мало — выжгло пятно до черного следа. Но вряд ли здесь такое развитие событий было.

Потом пятен становилось больше, и это было воистину дико — то черная выжженная земля, а рядом в схожем, но давнишнем пятне уже вовсю местная пшеничка колосится — здоровенная, пышная. Что там писали про рост растений на пепелище?.. Вроде бы как золу добавляли в почву, чтобы рост улучшить?..

Местные хлебопашцы тем временем попадались все чаще, пока просто поглядывали на нас издали — на телегу, на Принца — и шугать Хьюберта из кустов не пытались. Хотя вопросов могло и не быть, все же вокруг обычные селяне, а я все же оруженосец, а Хьюберт нынче в рясе — у него вообще местный дипломатический статус.

Вдоль дороги появился деревянный заборчик, кое-где, к собственному удивлению, я обнаружила и смотровые башни. Зачем они вообще? И очень много бочек с водой… Это все наводило на странные подозрения, но они все никак не могли собраться во внятную мысль.

Вдали виднелось поселение — большое такое, пусть и не город, а за ним — замок. Неужели Хьюберта? С такого расстояния было сложно распознать что-либо, но впечатляло. И пусть я понимала, что я всего лишь оруженосец при так себе рыцаре, еще и беглом, и в замке мне покоя не будет. Но все равно на сердце расцветала надежда. Наконец не надо будет отлеживать бока на твердой телеге, уже синяки на ребрах. Не будет задувать со всех сторон. Не будут выть по ночам волки. И не надо разжигать костер, чтобы хоть немного согреться. Я с задачей справилась в последний раз на двоечку, после чего Хьюберт решил показать мастер-класс и едва не спалил свою рясу вместе с собой.

Замок — это и крыша над головой, и кровать с хоть каким-нибудь матрасом. Замок — это… В общем, я размечталась. До замка было еще тащиться и тащиться.

— Дальние поля, — закряхтел Хьюберт, в очередной раз влезая на Принца. — Надо же, уже распахали. А я разве разрешение давал? Наверное, давал, да…