–Если не замолчишь, то прямо сейчас.

Обнадёжив пацана, остаток пути прапор молчал. На угрешке с пацаном пришлось расстаться – мне дали первое увольнение, моя команда отправлялась через трое суток. Я пожал ему руку и пошёл к выходу –А как же я? Не уходи, меня тут побьют, чё мне делать-то?

–Привыкай.

Через три дня команда была готова, один пьянее другого, придуриваясь, звонили с вокзала домой

–Я еду в Красноярский военный округ, спецназ – тундра «Писец с севера».

В часть мы входили в сопровождении снега, мягко падавшего на ещё не стриженые головы. С громким стуком открывались окна в казармах, появлялись смуглые лица, гортанный голос поинтересовался.

–Откуда?

– Москва.

– Вешыйся.

В такой тёплой, дружественной обстановке проходили первые полгода службы, поэтому получив первое увольнение я ехал домой переполненный злобой и желанием её на кого-то выплеснуть. Спьяну родилась идея о ночном купании, но транспорт по ночам не ходил в 92-м году, пришлось идти пешком от станции Ховрино до Левобережной.Пузырь,Вовчик, Лена и я спокойно шли по дороге, впереди маячили ещё два любителя ночных гуляний, мы даже догнали их, покурили, перекинулись парой слов и они опять ушли вперёд. Нас обогнал милицейский Уазик, проехав вперёд метров сто, он затормозил и дал задний ход. Из открытой двери пахнуло свирепым перегаром, вылез здоровенный капитан:

–Чё по проежжей части х-ходим?

–Так ночь же, машин нет.

–Дерзишш шщенок – в его речи преобладали шипящие.Могучий замах и голова Пузыря мотнулась слева направо от оплеухи.

–За что? –подал голос Вовчик.

–Гля ишшо один, на и тебе.

Вовчик тоже причастился, Лена, и я благоразумно молчали. Милиционер помахал сарделеобразным пальцем – Ишшо разз и – жестом показал, что с нами будет. Дверь хлопнула, УАЗ протарахтел и скрылся.

– Козлина жирный, жалко ножа нет, я б его пописал суку!

–Ты –то чего бухтишь, тебе же не досталось? – это Пузырь меня успокаивает.

–Нельзя такие вещи прощать, чё мы поцы что –ли?

–Кто мы?

– Неважно, надо кому – нибудь в торец настучать, и не спрашивай, чего это значит.

–А кому?

–Кандидатов трое – или ты, или они – я показал рукой на путников впереди. Хрипло дыша, но мы догнали их –Эй, ребята, погодите! Они нас не боялись, остановились, и ждали, когда мы приблизимся. Вовчик начал суетиться – Кто начнёт?

–Да я – я успокоил его. Жертвы были как из рассказа Чехова – «Толстый и тонкий».Тонкий стоял первым, я подошел, делая шраги плечами и сказал, обращаясь вроде как к нему.

–Начнём?

Ответить он не успел –я вполсилы ткнул его в нос, что-то брызнуло, он вдруг завыл, и удивительно быстро побежал завывая. Толстый был не толстый, а плотный, сбитый, он не испугался даже оставшись один – Вовчик и Пузырь бросились к нему и нанесли по удару, то, что в боксе называется Postman punch – удар почтальона, лёгенькие такие тычки, по лицу толстого было видно, что такими хлопками его не впечатлить, поэтому я забивал в его голову всё предплечье – как учит Гендлин по каналу из трёх букв с плюсом. Толстый не упал, но его повело, и я пробил ещё раз туда же – заплетая ноги кулём, он свалился в придорожную пыль. Минут пять я отрабатывал на нём маваши и маегири -он только вздыхал, голова была крепкая – у меня заболел подъём и я нанёс то, что футбольные комментаторы называют «забытый удар пыром» – толстяк завалился на бок – я счастливо засмеялся.

–Разлёгся! Даная, блин! Деньги есть? А чего есть?

– Шнапс.

– Фашист что-ли? Давай сюда свой шнапс.

Забрав бутылку, я повернул в сторону Ховрино, Вовчик и Лена не спрашивая пошли за мной, Пузырь вдруг спросил.

– А как же купаться?

– И так полегчало уже, пошли.

В тот раз я благополучно вернулся в часть, и, хвастаясь, показывал разбитые костяшки дедам. Отморозок , гопота скажете вы – и не ошибётесь, как говаривал Смердяков.

–Так точно-с.

3.

Машу я видел недавно, какой– то разболтанной, шаркающей походкой старухи, приволакивая ногу шла она, что –то крича дочери убежавшей вперёд, она не узнала меня, и хорошо, я не стал бы разговаривать с ней, кроме брезгливости она не вызывает у меня никаких чувств. Несмотря на глубокие залысины ( как Куршская коса вдаются в мой волосяной покров), второй подбородок, и торчащее пузо, я считаю себя привлекательным мужчиной – а она? Как можно себя так запустить? Фи. Другое дело раньше, но – была ли это любовь? Не знаю, грань между влюблённостью и любовью тонка, я вот её совсем не различаю, но влекло меня к ней сильно. Моей девушкой она никогда не была, встречалась с парнем по прозвищу –Коко, что я воспринимал как вызов – почему он, а не я? Я умнее, остроумнее, нежнее – в общем, сплошные ее в окончании. Мне казалось, что мы стали ближе после того как Коко отправился в ВС, на полгода раньше чем я, но и тогда кроме пары пьяных, слюнявых поцелуев между нами ничего больше не было (это для её нынешнего мужа), хотя как мне кажется книг он не читает. Когда призвался я, мы с Машей вступили в активную переписку, я получил от неё фотографию и хвастался в курилке – моя девушка! Вся наша любовь была выдумана мною – не дожидаясь моего прихода из армии, она вышла замуж за другого, он вернулся из армии раньше, и это был не Коко, с которым она встречалась раньше. Любовный треугольник, а любовный квадрат не желаете?

4.

На лице милиционера, державшего пистолет читалось отчётливое желание пострелять, я стал потихоньку оглядываться – кабина была пуста, кроме меня и Бориса, сидевшего у двери, в машине больше не было никого. Пришло понимание –все сбежали, оставив нас, а Борис не смог, дверь не открывалась, а меня будить он не стал по причине врождённой тактичности.

– Выходим, быстро, считаю до одного –уже три!

Я вылез и спросонья зажмурился –слишком много света, несколько машин с мигалками, хриплая матерщина, вой сирен –всё это так грубо и бесцеремонно после волшебных снов в КАМАЗе, я сразу захотел обратно, всё это просто сон. Чувствуя слабость, на подгибающихся ногах добрёл до УАЗа –Руки вверх!

Борис встал рядом. Весь ансамбль нарушался каким-то посторонним звуком –будто кошке откручивали голову, какое –то высокочастотное верещание. Медленно, чтобы не стошнило, повернул голову – звук издавал Пузырь, его интенсивно пиная ногами, старательно выцеливая в лицо, буквально катили