– Делай как знаешь, – слова Зимина прозвучали суховато. – Киф, хорошо тебе погулять. И чтобы был в здании не позже восьми часов вечера.

Я понял, что нам тактично указывают на дверь, и раскланялся. Вопрос по Касимову я решил сегодня не затрагивать – себе дороже может выйти. Всему свое время.

– Во сколько вы планируете выехать? – деловито спросил Эдвард.

– Начало в четыре, стало быть, в два надо уже быть в пути, – вздохнул я.

– Насколько я помню, ехать совсем недалеко, – удивился новый безопасник. – Зачем же выезжать настолько загодя?

– Это Москва, Эдвард. Хуже того – это предновогодняя Москва, – снисходительно объяснил ему я. – Если бы не ваши меры предосторожности, я бы вообще на метро поехал. А так еще не факт, что по всем пробкам и за два часа доедем. Про обратную дорогу я думать не хочу даже…

– Странный город, – красавчик поправил безукоризненный прямой пробор. – В Лондоне такого не бывает.

– Так это не Англия, это Россия, – к слову вплел я цитату из старинной песни. – Привыкайте, иначе вам будет очень сложно здесь выжить. Да, вот еще. С Викой, моей женой, наверняка поехали телохранители, и это люди Азова. Это так, вам для справки.

– Я услышал вас. – Эдвард протянул мне свою камнеподобную ладонь. – Рад, что вы идете на контакт.

Вот же нехристь. «Идете на контакт», слово-то какое подобрал.

– Вот моя карточка, здесь телефонный номер, – протянул он мне кусочек картона с буквами и цифрами. – Он включен всегда.

– А у меня еще часы есть, – я показал ему золотой браслет маяка. – Они непростые…

– Осведомлен, – от кивка головы, на ней ни одна волосинка не шелохнулась. На клей он прическу посадил, что ли, гад такой? Илья Палыч! Вернись, а?

– Ну и ладно. Я к себе, и без двадцати два жду ваших людей, – все, нет моих сил больше с ним общаться и тем самым развивать в себе комплекс неполноценности.

– Рад знакомству, – еще одно пожатие каменной десницы, и он, раскланявшись с входящей в приемную Елизой Валбетовной, покинул помещение.

– Мужчина, – посмотрела ему вслед Елиза и тем самым вбила последний гвоздь в основание моей нелюбви к новому безопаснику. Ну да, может быть, и мелко, может, даже комплексы. Но вот такой я человек. По крайней мере, я хотя бы человек.

И вот еще интересно – а почему мне про этого парня с обложки Валяев ничего не сказал? Не захотел или просто сам ничего еще не знает?

Ребята-техники закончили установку новой нейрованны и ждали меня. Я в нее залез и повертелся, приспосабливаясь к новому ложу.

– Ну как? – горделиво спросил Дмитрий. – Удобно?

– Поди знай, – с сомнением ответил ему я. – Пока не полежишь в ней часов восемь – не поймешь.

– Ну, тело всяко меньше будет затекать, – заверил меня добрый человек. – Ручаюсь, проверено на личном опыте. С наступающим вас!

Что до вечеринки – конечно же мы опоздали, надо было выезжать в час. Да пока я еще купил ребятам кое-какие мелкие сувениры в сувенирной лавке «Радеона» – нельзя без подарков. Пусть даже они пустяшные, но это очень важно, люди должны знать, что о них помнят. Но и на этом время было потеряно тоже.

В машине мне пришла в голову совсем уж скверная мысль – Вика! Ей-то что я дарить буду, а? Кабы не пробки и не новая охрана, можно было бы попробовать уломать водилу у ювелирного какого-нибудь остановиться, но увы, люди Эдварда взялись за дело рьяно. Мою тушку прикрывали со всех сторон и очень качественно. Ни злоумышленнику ко мне не подобраться, ни мне самому в сторону не вильнуть.

У входа в наши помещения отиралось несколько человек, чьи лица были мне знакомы – это были люди Азова.

– Вы можете оставить пост, – подошел к ним старший из моего сопровождения, это я понял из того, что именно он отдавал команды остальным, распределяя их местонахождение – кому у входа в машинах сидеть, кому с нами идти.

– Основания? – один из тех, кто привез сюда Вику, изучил документ, который старший ему предъявил.

– Позвоните в главный офис, вам все объяснят, – спокойно посоветовал старший. – Но с сегодняшнего дня охрана объектов переходит в наше ведение.

Мммм, вон оно что. Так мы «объекты». Отрадно, что для меня наконец нашлось подходящее название. Ладно, вы сами разбирайтесь со своими полномочиями, а я хочу выпить. Оставив представителей двух разных команд сверлить друг друга ледяными взглядами, я подошел к дверям кабинета.

– Все, звоню ему в последний раз, и садимся, – услышал я голос Вики, отметив в очередной раз, что слышимость-то здесь ого-го какая.

– Верно-верно, – к моему величайшему удивлению, ее поддержала Шелестова. – Вон водка уже отпотевает!

Надо же, на алкогольной ниве они находят общий язык? Воистину, вот где подлинный «коннектинг пипл».

Телефон завибрировал у меня в руке, и я ответил на звонок, открывая дверь.

– Разливай. Сказали же тебе – отпотевает водочка-то!

Надо же, впервые вижу сразу всех своих подчиненных в сборе. Всегда ведь кто-то да отсутствовал, а здесь прямо праздник души какой-то.

– Общий привет, – помахал я рукой своим коллегам. – Соскучились по папке?

Гомон, раздавшийся в ответ, меня, по правде, немного растрогал. Радуются, ждали – вон бутылки даже не распечатаны и салаты не покоцаны.

– А почему без бороды? – выделился из общей гаммы голос Шелестовой. – И без дрына в руках? И без красного халатика с перламутровыми пуговицами? Ну, я так не играю! Налейте мне водки, что ли, пропал вечер…

– Ко мне этот вопрос тоже относится, про «соскучились»? – по обыкновению флегматично поинтересовался у меня Петрович, сидящий в уголке. – Я просто тебя созерцаю большую часть своей жизни, и по этой причине затрудняюсь ответить тебе честно. Особенно если вспомнить, в какие неприятности ты меня время от времени втравливал.

– В какие, в какие? – оживилась Шелестова, выглядящая если не прекрасно, то близко к этому. Впрочем, она была из той породы женщин, которые и в драном мешке будут смотреться как королевы. – Поподробнее?

– В разные, – Петрович, похоже, был тут единственным представителем мужского пола, кто таращился на Елену без излишнего вожделения и не прикидывал свои шансы. Впрочем, был еще Жилин, который сидел в уголке и пил из огромной кружки кофе. – Вот, помню, когда нам было лет по семнадцать, затащил он меня на день рождения какой-то своей знакомой, а у меня в тот день был жуткий насморк…

– Петрович, ты выбрал не лучшую историю, – перебил я его. – Нашел, о чем поведать народу перед пьянкой? Совесть имей!

Ничего криминального тогда не случилось, и скрывать мне было особо нечего. Просто у Петровича была аллергия на чеснок, сильная, неизлечимая, выражающаяся в том, что желудок его вовсе не принимал. Он мне про это много раз рассказывал, обходя, впрочем, тот момент, как именно его желудок реагирует на раздражители. Я ж не знал, что он избавляется от попавшего в него аллергена, так скажем, орально… Вот и полил кусок курицы чесночным соусом, когда Вадька отвернулся, а с учетом того, что у него был сильнейший насморк, он ничего и не почуял. Реакция его организма оказалась моментальной, да ещё, как назло, и именинница сидела напротив него…