Перед мысленным взором Лолы стояли ее пустые глаза и какое-то ускользающее лицо. Из лавки выбежала мать, сунула хлеб под фартук коляски, чтобы остался хрустящим. Второй самолет возник в небе, как чертик из табакерки. Кап! Плюх! Плюх! Эльза радостно смеется.

– Тебя веселит дождь?

– Эльза смеется, когда разбиваются капли.

– Эльза неповторима.

– А я, мама?

– Ты? Ты нормальная, детка.

Не понимая толком почему, я почувствовала себя печальной и холодной, как эти капли, падающие на черный асфальт без каких бы то ни было последствий. Ни фейерверка. Ни смеха. Я подумала: «Нормальный человек всегда немного грустит». Мама велела поторопиться, я послушалась и догнала их у гаража. Мы вошли, я закрыла дверь, сняла сапоги, повесила на крючок дождевик. Поднялась по лестнице, прижимая к груди все еще теплый хлеб. Ужасно хотелось откусить, но я не посмела. Урок танцев. Домашние задания. Ванна. Ужин – салат и пюре. Лола почистила зубы. Поцеловала на сон грядущий отца – он смотрел новости, совершенно отрешившись от окружающего мира. Мать сказала: «Ложись и постарайся не шуметь – Эльза наконец уснула…» Девочка поднялась по лестнице на цыпочках, скользнула в холодную постель, обняла медведя и свернулась калачиком. Хотелось рассказать мохнатому другу о дождевых каплях, фейерверке и смехе Эльзы, но у нее появилось странное чувство, что она повзрослела как по волшебству, переросла детские глупости.

Я отодвинула игрушку подальше. Ноги заледенели. Помню, что думала о белых самолетах, которые бесшумно летят над землей, огибая звезды. Мне не приходило в голову, что они рассекают время и устремляются в соседний мир, но я видела, как трепещут в темноте их длинные шлейфы. «А я неповторима?» – «Ты? Ты нормальная, детка».

* * *

Девятнадцать лет спустя воспоминание оставалось четким, как фотография. Дождь. Черный асфальт. Ночь. Эльза. Багет с золотистой корочкой. И первая осознанная мысль Лолы – она танцевала в небе, оставляя за собой длинные следы. Та смутная идея исчезла, а сегодня возникла снова, обозначив четкие контуры ловушки, в которую попали все члены семьи. Не появись Эльза на свет такой, какая она есть, смешались бы в Лоле печаль и нормальность? Был бы сейчас жив их отец? А она сама стояла бы здесь с улыбкой на губах, целуясь с гостями?

Лола вспомнила мир, явившийся ей в момент, когда в дверях возник «ответ» – в джинсах, с голым загорелым торсом и растрепанными волосами. «Трудно жить рядом с такой сестрой, как твоя». За несколько часов этот мужчина понял то, на что у Лолы ушли годы. Нет, Бертран, я ничего не скрыла. Просто сбежала от себя.

Подавленные чувства бесшумно всплыли на поверхность. Преобладало нестерпимое желание увидеть его снова. За столом Лола была ужасно бледна. Все отнесли это на счет волнения перед первой брачной ночью. «Вы издеваетесь?» – спросила она и услышала в ответ, что ей следует «подкормиться», тогда кружевное платье будет лучше сидеть. Вмешался Франк: «Ненавижу жировые складки!» А Лола…

– …в прекрасной форме.

У нее перехватило горло. Она сделала глубокий медленный вдох. Держись. Веди себя естественно. Один из гостей встал и предложил спасительный тост за новобрачных. Другой крикнул:

– Когда мы наконец выпьем?

– Когда же мы сядем за стол?

– Когда я приглашу на танец нашу новобрачную?

– Когда они подарят нам хорошеньких младенчиков?

– С которыми я никогда не буду нянчиться! – проскрипела Королева Милан, сверля Лолу взглядом.

Открыли шампанское, пробки ударили в потолок, вызвав смех и веселые возгласы. Лола выпила третий бокал с мыслью об отце, вдруг поняла, почему он пил, и благоразумно отказалась от четвертой «дозы». Посмотрела на дверь. Услышала: «Отъезд неминуем».

Хочу увидеть тебя, Бертран, сейчас же.

Фотограф приехал в аэропорт Руасси загодя, прошел таможенный контроль, проследив, как обращаются с его бесценными фотоаппаратами, – нашел свободное место и устроился в неудобном кресле ждать вылета. По окнам струилась вода – начался ливень. «Дождь на свадьбе – к счастью. Интересно, это официальная статистика? Было бы любопытно ознакомиться…»

Он машинально проследил взглядом за бортпроводницей, вставшей за стойку. Я никогда не встречусь с тобой в салоне самолета. Шансов нет, Лола. Я это знаю.

Бертран вспомнил плечики с формой в шкафу, висевшей между платьями и блузками, рядом с золотистым чехлом. Ты была невозможно прекрасна в том красном платье. Я идиот, что не сказал сразу.

Объявили посадку. Бортпроводница взглядом дала понять, что можно не торопиться. Он убрал фотоаппарат и тут же достал снова, чтобы еще раз взглянуть на заветный снимок. Гениально! Лола не улыбалась, не смотрела ни на кого конкретно, но выглядела счастливой. Бертран прищурился, пытаясь разобрать цвет ее глаз. Ореховые – на фоне хмурого неба.

Эту женщину никто не назвал бы картинно-красивой, но что-то в ней сбивало с толку, вызывало улыбку. Он думать забыл о Франке, помнилась лишь округлость плеча под кремовым кружевом. У Лолы хороший вкус. Она выбрала правильного мужчину, у ее мужа, несмотря на слишком пижонскую машину, есть характер.

Фотограф это почувствовал, даже с расстояния в пятьдесят метров. Главные вещи в жизни непостоянны, не стоит прикипать к ним.

Подала голос бортпроводница. Пора.

Тысячи крупных капель счастья разбивались о панорамные окна зала вылетов. Бертран надолго запомнит это зрелище. Он взял сумки и шагнул в длинный, без окон, «рукав».

Как бы я хотел стать тем, кто делает ее счастливой.

– А что делают эти листья? – спросила учительница и обвела учеников взглядом.

– Их уносит ветер.

В этот день Лола должна была лететь в Москву. Она проснулась в смутном, скорее мрачном, настроении, но не насторожилась, потому что время, как всегда, поджимало. С того особенного дня прошел целый год. Бывали хорошие моменты, не очень хорошие и такие, о которых и вспоминать не хотелось. Время сдержало обещание, сгладив шероховатости. Да нет, «сгладить» – неточное определение. Все, на что она была теперь способна, это думать о своем обаятельном муже Франке и новом доме, который стал очень уютным.

Вернувшись из Гонолулу, они провели некоторое время в доме матери Лолы, пока мастера заканчивали отделку, потом молодая хозяйка занялась внутренним убранством. Бегала по магазинам, примерялась, прикидывала, фантазировала и… не забывала следить за месячными: цикл у нее всегда был «с норовом».

– Это нормально, когда женщина, много лет глотавшая контрацептивы, перестает их принимать. Нужно время. И оно у вас есть! – так в январе утешала Лолу ее гинеколог.