– А вот на фотографии посмотрите, они все вместе празднуют заключение первого контракта, – кивнула мне Лена.

Она протянула мне альбом и начала объяснять, а я старательно вглядывалась в лица мужчин на фотографии.

С цветной кодаковской фотографии на меня смотрели три человека. Первый был плешивый мужичок самого бухгалтерского вида. В руке он держал почему-то авторучку, тогда как двое других – рюмки. Второй – с усиками и в очках – застенчиво глядел на меня с фотографии, и почему-то мне казалось, что выпивать он не хочет, а стремится что-то там подкрутить в своей модели вечного двигателя. Это и оказался Александр Кислицын. Третий из этой компании был глыбообразен, отсвечивал бритым черепом и перстнем на жирном пальце. Он вообще был похож на приподнятого бандита из подворотни.

– Расскажите, пожалуйста, о компаньонах вашего мужа, – попросила я Лену, и она охотно начала водить пальцем по снимку.

– Ну вот это мой муж, а вы с ним разве не знакомы? – впервые бросила она на меня подозрительный взгляд и бог весть что подумала про наш визит. Но мне показалось, что если какие-то подозрения у нее и возникли, то все они разбились при взгляде на мое лицо: оно выражало искренность и деловитость. Уж что-что, а принимать такое выражение я точно умею: проверяла и с помощью зеркала, и с помощью статистов.

Я молча пожала плечами.

– Не пришлось пока, – подоспела на помощь Маринка, – вот сейчас пришли, а его и нет, и сами говорите, что не знаете, когда будет.

Лена развела руками:

– Так уж получается, сами видите, какая жизнь на дворе. Но Саша никогда больше двух дней не задерживается, так что сегодня к вечеру, думаю, он точно вернется. Ну или в самом крайнем случае – к завтрашнему утру.

Мы с Маринкой молча переглянулись, она открыла рот и собралась было что-то ляпнуть, но я нахмурила брови, и она, засопев, снова уставилась в альбом.

И Лена вернулась к альбому.

– Это мой Кислицын, вы его уже видели на других фотографиях. Не сильно изменился, – сказала она, показывая на мужчину с усиками. – А это Сережа Чернавский, – она показала на мужчину с авторучкой.

Услышав эту фамилию, я помимо воли вздрогнула и, чтобы скрыть свою реакцию, потянулась в сумочку за сигаретами.

– Здесь можно курить? – запоздало обратилась я за разрешением к хозяйке.

– Пожалуйста, конечно, я и сама люблю это дело. Муж уже и ворчать перестал. Привык.

Я закурила, Лена поставила на край стола тяжелую хрустальную пепельницу.

– А это кто? – ткнула я пальцем в третьего, того, что вызвал у меня конкретные ассоциации с уличным гоблином.

– А это… а это Славик Буркин, – поморщилась Лена, – самый неприятный из всех троих. Они все дружат с детства.

– Они все изобретатели? – спросила Маринка. – Умные…

– Нет, что вы! – Лена тоже вынула из кухонного шкафчика свои сигареты «Вест» и закурила.

– Изобретатель только мой муж. Он занимается всеми этими делами. Сережа, например, Чернавский, так он главный бухгалтер в фирме и ходок по всем налоговым и прочим инспекциям, а Славик занимается в основном разборками с бандитами и прочими… бизнесменами.

– Он чем-то даже похож на них, – осторожно заметила Маринка, хотя там явно было не «чем-то»: самый натуральный гоблинский типаж.

– Не похож, а самый настоящий бандит и есть. Но, знаете, в наше время без таких коллег выжить сложно. Я, например, это понимаю.

– Жаль, Александра Алексеевича нет, – сказала я, – уж очень хочется статью побыстрее в номер пустить. А вы не знаете, его изобретениями в последнее время иностранцы не интересовались? Может быть, он переменил свое мнение об интеллектуальной собственности?

– Не переменил бы, я бы заставила переменить, – жестковато для легкого разговора сказала Лена, – но он мне ничего не говорил. Наверное, забыли его.

Мы посидели еще, попросили разрешения взять несколько фотографий с собой и, мило попрощавшись с Леной, вышли из квартиры.

– Ну, что скажешь, Оль? – сразу же пристала ко мне Маринка, как только мы очутились за дверью и сделали первый шаг к лестнице.

Визгливая собачонка, услышав нас, снова принялась тявкать.

Я покачала головой и приложила палец к губам.

Маринка открыла рот, чтобы уже шепотом повторить свой вопрос, ответ на который, видимо, ей был жизненно необходим, но тут я на цыпочках вернулась к двери и приложила к ней ухо. Маринка через секунду сделала то же самое.

Как я поняла, Лена кому-то позвонила по телефону. Аппарат стоял в коридоре, и разговор отлично прослушивался.

– Из газеты они пришли. Название я не спросила, – объясняла она. – Может, они и сказали, но я забыла. – Лена говорила все это спокойно, даже несколько равнодушно. – Документ какой-то показали. Две девушки, да. Одна высокая брюнетка, умненькая, как мне показалось, а вторая попроще. Практикантка, наверное.

Я не выдержала и широко улыбнулась, но тут же постаралась согнать улыбку с лица – все-таки Маринка стояла рядом и могла увидеть мою реакцию. А это было бы некрасиво. Но, кажется, она этого не заметила.

Между тем по телефону Лене ответили, и это прозвучало неожиданно качественно и громко:

– Я знаю, кто это! Я видел их вчера обеих, – сказал мужской голос из телефонной трубки, и я, отпрянув от двери, едва не ударила Маринку затылком в подбородок.

– Осторожней, ты, умненькая! – прошипела Маринка, и я, дернув ее за руку, потащила вниз по лестнице.

– Это нечестно! – продолжала шипеть Маринка, упорно вырываясь. – Сама, значит, все слушала, а мне нельзя, что ли? Я тоже хочу все знать!

Название некогда популярного киножурнала вырвалось у Маринки случайно, но тяга к знаниям на самом деле была всегда характерна для нее. Странно только, что потребляла она эти знания предпочтительно в вербальной форме и не собиралась отказываться от милых сердцу привычек.

Я молча вытянула Маринку на улицу.

– Ну, ты что? – закричала она, уже не сдерживаясь. – Теперь мы не знаем, чем закончится разговор!

– Это тебе не сериал! У нее все это время был какой-то мужик! – сказала я. – Сама слышала его голос.

– Так это она не по телефону разговаривала, что ли? – изумилась Маринка и зачем-то, задрав голову, посмотрела на окна второго этажа.

– В том-то и дело, – пробормотала я, – пошли к машине.

Пока мы преодолевали десяток шагов до «Лады», Маринка успела, наверное, сто пятнадцать раз спросить меня, что я собираюсь делать и как все это понимать.

Сев за руль, я закурила, вывела машину со двора и, развернувшись, поставила ее на дороге за автобусной остановкой. Теперь нам был виден подъезд, из которого мы вышли, но нас заметить было бы довольно сложно. Если не приглядываться, конечно.