– Что-то я не помню, чтобы ты показывал мне вражескую руку, – улыбнулся царь.

– Так я и не пишу, что показывал. Сказано же – доложил докладчику. Так что велишь делать с Кефиуром? Позволишь ему и дальше наглеть?

Фараон усмехнулся:

– А что бы сделал ты?

– Да убил бы! Просто, не говоря худого слова, убил.

– Эх, не ценишь ты людей, дружище! – поджал губы Максим.

– Так это разве человек? Демон! Хуже демона! Я велю Бате, уж он устроит так, что…

– Нет! Еще только не хватало мне проблем в тылу!

– Так никто ничего…

– Я сказал – нет…

– Бата большой специалист во всем этом. – Анхабец вдруг хитро прищурился. – Отгадай загадку, великий государь. Кто говорит «нет», не сказавши «да», чье «да» значит «нет», а «нет» – «да»? И как тогда узнать, где «нет», а где «да»?

– Да ну тебя со своими присказками, – поднимаясь с кресла, рассерженно отмахнулся царь. – Развел тут демагогию – нет, да, нет…

– Что развел, великий государь?

– Разгадывай свою загадку сам. Прощай. Навещу завтра.

Да, убить предателя Кафиура – пожалуй, это был бы самый лучший выход. Осторожненько так убить, будто бы случайно умер. Скажем, отравился вяленой рыбой или еще что-нибудь подобное… Впрочем, нет, нет! Этак и сам станешь, как они, как эти нелюди. И все же…

Так ничего пока и не решив, Максим отправился к себе в шатер…

К вечеру пришла Тейя – гуляла со служанками по берегу. Принесла стрелу: черную, длинную, чужую – уж точно не египетскую. Пояснила, тесно прижавшись плечом:

– Вражеская… Мальчишки собирали в камышах. Говорят, эти стрелы куда лучше наших.

Проговорив до полуночи, супруги уснули, а утром фараон был разбужен вестником.

– Что там еще случилось? – потягиваясь, недовольно спросил Максим.

– Воевода Кафиур убит, великий государь!

– Как убит?!

– Так государь… Шальная стрела захватчиков поразила его прямо в сердце. Они стреляли с барки – снова совершили вылазку – так ведь бывает, и часто.

– Шальная стрела, говоришь? Что ж… мы похороним сего вельможу достойно. Я лично прослежу за сохранностью тела.

Поклонившись, вестник покинул барку, а фараон отправился обратно в шатер. Уселся на край ложа, погладил по плечу супругу. Та приоткрыла глаза, потянулась ласковой кошкой:

– М-м… что ты так смотришь, милый?

– Хочу спросить.

– Всего лишь спросить? Я думала, ты чего-то другого хочешь… Ладно уж, спрашивай.

– Что за мальчишки искали на берегу стрелы? Не было ли среди них одного, светленького?

– Светленького? Гм… кажется, был.

Кто вот привел тебя? Кто привел тебя?

…должно ли небо изливать стрелы?

Стела Пианхи. Пер. И. Кацнельсона

Стоя на высокой корме «Повелителя ветра», Максим смотрел на заходящее солнце и чувствовал, как грудь словно сжимают невидимые тиски. И чем дальше корабли уходили на юг, тем это чувство становилось все сильней и сильнее, так что почти невозможно уже было терпеть.

– Что с тобой, муж мой? – подбежав, обняла повелителя Тейя. – Ты так бледен… нет, скорее – желтоват. Что-то с печенью?

Макс пожал плечами:

– Не знаю. Давит что-то в груди. Кстати, и у тебя не очень-то здоровый вид. Не выспалась?

– Меня тоже давит что-то, – тихо призналась царица. – И чем дальше – тем больше. А еще снятся сны… Словно бы мы с тобой уже в стране Кефтиу. Нам там хорошо и радостно, всюду цветы, песни, танцовщицы…

– Ну надо же! – Фараон удивленно вскинул глаза. – И мне уже не раз снилось подобное. Думаю, неспроста все это, ой неспроста.

– Может, ляжем сегодня пораньше?

– Нет, – резко возразил Максим. – Ты сама знаешь, что будет ночью. Хотелось бы проследить за всем лично. Что же касается тяжести… я почему-то думаю, что она скоро исчезнет.

Тейя ласково погладила мужа по груди, коснувшись сокола.

– Какой теплый, – царица отдернула руку, – горячий даже. Ты что, не чувствуешь?

Фараон потрогал амулет:

– Да, пожалуй, теплый. Но так ведь с ним бывает и часто.

– Я все думаю о Сиамоне, – прошептала Тейя. – Зачем он создал всех этих соколов? Зачем наделил их колдовской силой?

– Наверное, хотел разделить власть. Сколько всего амулетов? Семь! Так сказала матушка. Один – у нас, два – у хека хасут, еще один в Париже, у Якбаала…

– Где у Якбаала?

– Ну, в том городе, где мы катались на железной змее, помнишь?

Царица неожиданно рассмеялась:

– Конечно, помню. И огромные голубые гробницы помню, и железную башню до неба. Там, рядом, еще стояла позолоченная голова божества!

– Я ж тебе говорил – это инженер Эйфель. Бюст, не идол.

– Ин-же-нер… Какое смешное слово! А одежда? О Амон, воистину, смешнее ничего нельзя придумать…

Тейя захохотала еще громче и веселее, так что даже проходивший рядом за какой-то надобностью матрос улыбнулся. Египтяне вообще любили повеселиться, ужас до чего смешливый народ. Кажется, палец покажи – засмеются!

– Какой смешной корабль, – отсмеявшись, промолвила юная женщина. – Ведь он же смешной, правда?

– Ну, не знаю… мне он таким не кажется. Наоборот, «Повелитель ветра» – доброе судно.

– Кто же говорит, что плохое? Но смешное – точно! Глянь на эти тощие мачты – как они только не переломятся?

– Это киликийская сосна, милая. Очень твердое дерево. Из него же здесь сделаны шпангоуты и бимсы.

– Что сделано?

– Ну, все эти смешные распорки, те, что ты видела внутри.

– Действительно – смешные. – Тейя снова хихикнула. – Как кости у рыбы. Зачем кораблю кости? Ведь вполне достаточно связать доски прочным канатом!

– Вовсе недостаточно, милая, – терпеливо пояснил Макс. – Мы ведь будем плыть по бурному морю, а не по гладкой реке.

– Море… – Юная царица тесно прижалась к мужу, и тот с нежностью обнял ее за плечи.

Склонив голову, тихонько спросил:

– Боишься?

– Ты же знаешь, что я ничего не боюсь! Просто немножко волнуюсь – удастся ли нам договориться с царем Кефтиу о флоте?

– Думаю, что удастся, – улыбнулся Макс. – По крайней мере, у меня почему-то именно такое предчувствие. Да не волнуйся! Наши корабли крепки, а кормчие – умелы и знающи.