– Эх-ай-яй! Все! Приеду обязательно, посмотрю.

– Приезжай.

– Это дело надо окропить, Ахмед.

Начальник тюрьмы налил самогон в стаканы. Чокнулись, выпили.

Миша-Бегемот сидел в кафе-забегаловке, пил пиво, скорбно заедал его солеными орешками. Настроение пасмурное, в тон погоде. Мысли тоже пасмурные. Дела с каждым месяцем все хуже и хуже. А в чем дело, понять невозможно. Вроде и «товар» на высоте, и постоянная клиентура есть, а доходы падают. Педерастов по сравнению с зажравшейся Европой в Москве еще немного. Говорят, кризис. Ну да, может быть, только ведь этот бизнес всегда прибыльный, во все времена – в войну, в голод, в условиях «развитого социализма». Даже азики с рынка стали реже заказывать его девочек.

В Москве все проститутки делятся на четыре категории: сортирные, вокзальные, гостиничные и «по вызову». Последняя категория – его. Девочки-профессионалки, проверенные, процесс налажен, все схвачено, а кривая доходов – крутая горка вниз. Последние полгода как отрезало. И расходы! Не уменьшаются, а только растут: аренда квартир, охрана, машины, «крыша».

Кстати, «крыша» что-то запаздывает. Этот очередной платеж, сто тысяч, еле наскреб. Пришлось даже отщипнуть от НЗ, который откладывал на покупку новой машины. «Крыша» эта! Ну что за страна! Только образовался более-менее солидный бизнес, так сразу кто-то прилипает. А может, перепрофилировать бизнес и уйти в гостиницы? Да нет, Хряк говорит, что там тоже кровососов хватает: безопасник, администратор, директор гостиницы, охранники. Опять же, надо покупать «лицензию», а денег – кот наплакал.

– Привет, – полицейская «крыша» появилась, как всегда, неожиданно, из-за спины.

– Здрасьте, – меланхолически ответил на приветствие Миша-Бегемот, бросив хмурый взгляд на полицейского местного ОВД.

– Что такой квелый? – усаживаясь за стол, поинтересовалась «крыша».

– По погоде.

– Ну да. Скорей бы апрель. Надоело в куртках ходить. Принес? – бросил быстрый взгляд на сутенера.

– Принес. – Миша пододвинул полицейскому пластмассовый стаканчик, внутрь которого заблаговременно были засунуты пятитысячные купюры.

Полицейский осторожно взял стаканчик в руку, заглянул вовнутрь, достал из стаканчика толстую салфетку, провел ею по губам, затем опустил салфетку с начинкой в карман куртки.

– Как… в целом? – жизнерадостно поинтересовался «крыша».

– На букву «х». Закроюсь я, наверно, Валя, скоро.

– Что так? – встревожился «крыша».

– Не идет фишка! Спрос упал, цены растут, козы мои блеют: «Надо повышать!» Второй год коплю на приличную тачку, никак не могу накопить.

– Хм-м, – полицейский покачал головой, поковырял в носу, озадаченно посмотрел на Мишу-Бегемота, – чем я могу тебе помочь?

– А чем ты поможешь? Если только рекламу у себя в отделе на стенах разместишь. С фотографиями во всех ракурсах и описанием приемов орального секса.

– Ну, ты скажешь, Бегемот, – «крыша» не оценил шутку, насупился. – Слушай, а если тебе немного диверсифицировать бизнес?

– Чево-о?! – Миша-Бегемот насторожился, услышав мудреное слово.

– Есть у тебя в бригаде нелегалки?

– Не-е, у меня все законно, все с регистрацией, – солидно помотал головой Миша-Бегемот.

– Да ладно тебе, – «крыша» небрежно махнул рукой, – что я, не знаю, как эти регистрации делаются! Тут вот какое дело, – правоохранитель придвинулся к Мише-Бегемоту, облокотившись на столешницу, заговорщицким тоном зашептал, – есть у меня кореш, в управлении ФСИН, он сейчас подыскивает молодых баб, но таких, чтобы не местные и которых искать не будут…

– Зачем? – заинтересовался Миша-Бегемот.

– Нужны для работы на одном объекте, ну, и для этого тоже, – «крыша» сделал характерное движение пальцами.

– Валя, ты чего?! – Миша-Бегемот испуганно посмотрел на собеседника, – это похищение людей, другая масть. С моими козами я по-любому отмажусь: притон не держу, с малолетками не связываюсь, а тут, если что, впендюрят, мало не покажется…

– Да нет, ты не понял, – нетерпеливо воскликнул «крыша». – Здесь все законно: заполняется анкета, оформляется срочный договор, берется подписка о неразглашении…

– А что это за объект?

– Не знаю, какой-то особый.

– Ну, хорошо, есть у меня три нацменки. Только мне какой интерес? Я-то что с этого имею?

– Комиссионные. Пятьсот штук с вагины.

– У-у! Это с двух – лимон?!

– Ну, да.

Миша-Бегемот задумался. Предложение заманчивое. Во-первых, избавится от балласта, во‑вторых, еще и заработает на этом. И на «Инфинити» хватит.

– А что, клево! – сутенер восторженно посмотрел на собеседника.

– И я о том. Ну, и мне, Бегемот, за посредничество… десять процентиков.

«Крохобор!» – возмутился в душе Миша-Бегемот, но демонстрировать недовольство не стал, предложение было действительно заманчивое, а эти десять процентов большой роли не играли.

– Заметано, Валь!

– Ну вот! Ты старших слушай. Они плохого не посоветуют, – назидательно произнес «крыша» и зачем-то еще раз заглянул в пластмассовый стаканчик с салфетками, но ничего интересного там больше не увидел. – Да, и еще, Бегемот, в пятницу пришли мне свою хохлушку, ну, такая беленькая, грудастая. Забыл, как звать…

– Дездемона?

– Точно, Дездемона! – полицейский встал из-за стола, жизнерадостно улыбнулся. – Понимаешь, весна, гормоны заиграли…

«Падла полицейская! – выругался про себя Миша-Бегемот, – еще и натуру ему на халяву».

– Ладно. Пришлю, – буркнул он и потянулся за бокалом с пивом.

И снова автозак. Похоже, это средство передвижения становится для меня традиционным, горестно размышлял Максим, держась за решетку. Его рука прикована наручниками к верхнему пруту решетки. Поэтому сесть он не может и вынужден стоять всю дорогу. Зачем конвой так сделал, непонятно. Может, для того чтобы он был у них на виду, но, скорее всего, для того, чтобы унизить его, уже полноправного зэка.

До последнего момента он еще надеялся, что суд разберется, что его оправдают. Адвокат собрал полную характеристику на покойного Утюгова: рецидивист, наркоман, насильник, неоднократно сидел за ограбление, нанесение своим жертвам телесных повреждений.

И рядом с ним Иконников – высокообразованный офицер, который с риском для жизни выполнял задания Правительства по защите интересов нашей Родины за рубежом, имеет правительственные награды, примерный семьянин.

В камере на него напали трое махровых уголовников. Защищая себя, случайно нанес Утюгову злосчастный удар, от которого тот скончался. Поэтому, напирал адвокат, самое большее, что можно инкриминировать его подзащитному, – превышение пределов необходимой самообороны. Статья «резиновая», при вынесении по ней вердикта суд зачастую исходит из характеристик обвиняемого и жертвы. Но суд был глух к доводам защиты. Приговор – девять лет строгого режима.