— Может, этот… это существо было особо тупым?

— Или его не устраивает любое другое направление нашего отбытия, — отрезала стражница, выбираясь из-под стола. — В любом случае, одной вещи автор этого послания добился.

— Какой же?

— Продемонстрировал нам, что в этом отеле мы не можем чувствовать себя в безопасности, — пояснила Юлла. — И потому мы не останемся в нем ни одной лишней минуты… а всего их у нас десять.

— Но, — я растерянно оглянулась назад, на высящуюся посреди гостиной гору багажа. — За десять минут…

— Мы не успеем разобрать и половину этой груды, — кивнула Юлла. — Кроме того, это барахло сковывает нас по рукам и ногам. Мы оставим его здесь.

— Все?!

— Почти, — спокойно отозвалась Юлла, явно не оценив должным образом исторгнутый мной из глубин души возмущенный вопль. — У тебя есть что-нибудь менее броское, чем те наряды, в которых ты щеголяла на пароходе?

— Два охотничьих…

— Изумительным образом подходящих к единорогу, — усмехнулась моя спутница. — Именно это я и предполагала. Пошли, — отрывисто скомандовала она. — Думаю, у меня найдется кое-что… на подобный случай.

Кое-что оказалось форменной полевой курткой Порубежной Стражи — из прочнейшей гномьей ткани «кортек», знаменитой своей односторонней водопроницаемостью и нежнейшей подкладкой из тниаа — мха, который… впрочем, неважно! — обшитой немыслимым количеством разнокалиберных ленточек и лоскутиков всевозможных оттенков зеленого, — и такими же брюками. Нашлись и олоты — с толстенной кожаной подошвой и высоким замшевым голенищем. Поскольку вся эта одежда явно подходила Юлле разве что в нежнейшем детстве, я сделала логичный вывод, что моя спутница изначально запланировала устроить сей маскарад при первом же удобном случае. Который не замедлил представиться.

— Плащ оставь, — предупредила Юлла, с ожесточением — другого слова я подобрать не могла — роясь в багаже. — Это твои охотничьи одеяния?

— Да.

— Лови. Понесешь сама. Что еще нам может потребоваться, по-твоему?

Я тоскливо покосилась на небольшую зеленую сумку у своих ног — именно в ней и находилось все то, без чего наша миссия теряла всяческий смысл, — на лежащие чуть поодаль Огонек в походных ножнах и разобранный «до поры» боевой лук, и перевела взгляд на груду оставшихся вещей. Подумать только, я ведь не успела даже примерить и трети всех нарядов, и теперь вряд ли когда-нибудь вновь получу такую возможность. Разве что наша миссия увенчается столь оглушительным успехом, что Его Величество установит персонально для меня табурет из кости дракона одесную Высокого Трона и наречет Первой-Из-Дев, Истинной Перворожденной — и дюжиной подобных титулов.

— Свитки? — их мне было особенно жалко оставлять.

— Они нам действительно необходимы?

Несколько долгих секунд я боролась с мучительнейшим соблазном.

— Нет.

— Тогда бросаем все! — разгибаясь, подытожила Юлла и, перехватив мой преисполненный тоски взгляд, успокаивающе заметила: — Ничего страшного. Все вещи будут отправлены обратно в целости и сохранности, а если пропадет хоть одна цацка из шкатулок с драгоценностями… или даже одна перламутровая пуговица с розового ночного халатика, я лично вернусь сюда и вытрясу из здешнего управляющего всю его жалкую душонку — думаю, он об этом подозревает.

— И куда же мы пойдем? — я, наконец-то, догадалась задать этот весьма немаловажный вопрос.

— Вниз.

Просто и непонятно. Я уже успела заметить, что моя спутница любит отвечать в подобном стиле. Как бы отучить ее от этой пагубной привычки?

Солнце зайдет меньше чем через три часа. И, как только это случится, вампиры выползут на охоту. Или не выползут — в зависимости от того, насколько была удачна охота вчера и как хорошо Хозяин гнезда контролирует своих обращенных.

Была бы у меня собственная команда… или хотя бы один толковый помощник! Ну да глупо мечтать о несбыточном. Лучше заняться тем, что…

Треск ветки в полусотне ярдов от меня был, наверное, едва слышен, но для меня он прозвучал громче пушечного залпа. Старший Брат словно сам по себе оказался в руке, хищно нащупывая круглым зрачком ствола источник звука. Полуприсев, я осторожно передвинулась к выходу из ложбинки и выглянула наружу.

Никого.

Конечно, это мог бы быть и зверь, но лично я в своих расчетах всегда привыкла исходить из худшего. В гнезде минимум двое тварей должны были быть нечувствительны к солнечному свету — сам Хозяин и его Первый Слуга. А, значит, один из них вполне мог бы оказаться сейчас здесь — и это было бы весьма неприятным исходом, потому что к бою с Хозяином я в этот момент была решительно не готова. Хорошо, если получится достать его пулей, но ставить все на один-единственный удачный выстрел не в моих правилах, а второго мне сделать никто не позволит.

Поэтому я тихонько перебралась к противоположному выходу из ложбинки, и, пробормотав самую короткую, которую только сумела вспомнить, молитву святой Бригитте, выскользнула наружу.

Странно, однако, что не сработал амулет. На таком расстоянии он должен был почувствовать даже новообращенного, а при приближении самого Хозяина и вовсе скакать кузнечиком.

Вдобавок тот, с кем я сейчас намеревалась обменяться ролями в пьесе «охотник — жертва», похоже, не шевелился с тех самых пор, как наступил на ту, счастливую для меня, ветку. Что опять же отнюдь не характерно для той категории кровососов, которая представляет для меня интерес — имея в перспективе бесконечные века бессмертия, они при этом в большинстве своем не обладают даже минимальным запасом терпения. Тактика затаиться и ждать — не для них. Они предпочитают атаковать с ходу, обычно даже не пытаясь прикинуть соотношение сил, и, как правило, не успевают сообразить, что спастись бегством также уже не удастся. Рамон, помнится, уверял меня, что это проистекает из-за того чувства глубочайшего презрения, которое питают кровопийцы к простым смертным людям. Не знаю, так ли это на самом деле, но в любом случае эта черта вампиров значительно облегчает жизнь представителям моей нынешней профессии. Приобрети они привычку таиться в засаде, как это делает тот, кто сидит сейчас где-то в лесу передо мной — и я бы, наверное, начала задумываться о других способах заработать на хлеб насущный… если бы успела. С другой стороны, все, возможно, гораздо проще — вампиры, сумевшие сохранить достаточно высокий уровень интеллекта, просто-напросто настолько хорошо — как же это называл Рамон? — ах да, интегрировались в общество, что вряд ли когда-нибудь попадут в список разрешенных к охоте.

Тень-тень-тень, я просто тень… беззвучно двигающаяся в такт порывам ветра, растворяющаяся в длинных черных силуэтах деревьев, исчезающая в кустарниках. Меня здесь нет… здесь вообще никого нет, лишь ветер шумит в кронах. Ты ведь не различаешь цвета, тебе не дано наслаждаться великолепием дарованных Господом нашим этому миру красок, мой клыкастый друг. Для тебя мир состоит лишь из тьмы и оттенков серого, а свет ненавистного солнца отточенным лезвием режет по твоим глазам — и мой плащ на этом фоне всего лишь еще одно серое пятно. Ты не можешь различить его и не видишь… не видишь, я знаю. А еще я знаю, где тебя найду.