Лоло жила в квартале с широкими тротуарами и аккуратными газонами, совсем рядом с двумя флагманами кубинской кухни, каковыми являются «Ла Каррета» и «Версаль», вечные прибежища полуночников. Почти все подобные заведения ближе к полуночи закрываются, и деньги там утекают сквозь пальцы (точнее, сквозь руки-крюки), а эти два ресторана работали до самого рассвета.

Сесилия попробовала ориентироваться по памяти, однако все здания здесь были на одно лицо. Ей пришлось достать листок и проверить номер дома. Ну вот, она остановилась не на том углу. Девушка прошла еще пару кварталов и наконец отыскала нужный дом. Поднялась по ступенькам и позвонила, но звука не услышала. Изнутри доносилось странное жужжание, потом раздался крик попугая.

– Пим-пом, всех вон! – кричала птица.

Послышались шаркающие шаги. Сквозь застекленную щель на двери Сесилия разглядела тень женщины.

– Кто там?

Девушка вздохнула. Почему старики так себя ведут? Разве не видно, кто это пришел?

– Тетя, это я… Сеси.

Неужели они чувствуют себя настолько неуверенно, что хотят убедиться, что перед ними тот самый человек, которого они вроде бы видят? Или бабуля ее забыла?

Дверь отворилась.

– Заходи, доченька.

Птичка не желала униматься:

– Пусть уходят, пусть уходят!

– Замолчи, Фиделина! Если не утихнешь, задам тебе трепку.

Крики смолкли.

– Уж не знаю, что и делать. Соседи готовы объявить мне войну. Мне ее оставил покойный Деметрио, только из-за этого я и не могу ее никому подарить.

– Деметрио?

– Девять лет он был моим партнером по бинго. Он был здесь в тот день, когда ты заходила.

Сесилия не помнила никакого Деметрио.

– Он оставил мне в наследство эту гнусную попугаиху, которая трещит без умолку с утра до ночи.

Птица снова оживилась:

– Пим-пом, всех вон. Контру долой!

– Фиделина!!! – Вопль старухи разнесся по всему дому. – В один прекрасный день меня тоже ославят коммунисткой.

– Кто научил ее этим словечкам?

Сесилия помнила эту фразу, ее выкрикивали на острове, обличая тысячи беглецов, стремившихся укрыться в перуанском посольстве незадолго до Мариэльской переправы[19].

– Эта чертовка нахваталась из видео, которое привезли с Кубы. И всякий раз, как видит чужого, заводит свою шарманку.

– Пим-пом, всех вон…

– Ох, соседи меня сожгут живьем.

– У тебя тряпка найдется?

– Зачем?

– Да или нет?

– Найдется.

– Неси.

Старушка прошла в спальню и вернулась с отглаженной надушенной простыней. Сесилия развернула полотно и набросила на клетку. Крики прекратились.

– Мне такой метод не нравится, – нахмурилась хозяйка. – Это жестоко.

– Жестоко – это когда какая-то пичуга изводит людей.

Старушка только вздохнула:

– Хочешь кофе?

Женщины перебрались на кухню.

– Не понимаю, почему ты от нее не избавишься.

– Мне ее оставил Деметрио, – упрямо повторила старуха.

– Ничего страшного не случится, если ты ее кому-нибудь подаришь.

– Ну хорошо, я спрошу. Только придется подождать, пока он пожелает явиться, – я же не Дельфина.

Сесилия следила за кофе в джезве, но последняя фраза заставила ее насторожиться.

– Что-что?

– Была бы я Дельфиной, я могла бы позвать его прямо сейчас, чтобы узнать, что мне делать, но мне придется подождать.

Сесилия выпучила на тетушку глаза. Она никогда не сомневалась в медиумических способностях своей бабушки Дельфины: в ее семье о ней рассказывали немало достоверных историй. Но вот теперь она никак не могла сообразить, выжила ее собеседница из ума или нет.

– Я не свихнулась, – спокойно заявила Лоло. – Иногда я чувствую, как он бродит здесь поблизости.

– Ты тоже умеешь видеть?

– Говорю же тебе – я не такая, как моя сестра. Она была настоящим оракулом, вроде Дельфийского. Думаю, у мамы было предчувствие, вот ее так и назвали. Дельфина могла общаться с покойными по желанию. Она их вызывала, и они являлись как по команде. Я тоже умею с ними разговаривать, но я вынуждена ждать, пока они не объявятся сами.

– И ты можешь поговорить с моей матерью?

– Нет, только со своей сестрой и с Деметрио.

Сесилия положила сахар в кофе. Она все еще сомневалась, можно ли верить словам двоюродной бабушки. Как бы это выяснить, чтобы ее не обидеть?

– Когда ты начала говорить с покойниками?

– В детстве. В первый раз я пообщалась в саду со своей бабушкой – я решила, что она пришла нас навестить. А на следующий день узнала, что именно в это время она умирала на койке в клинике Ковадонга. Я рассказала об этом только Дельфине, сестра меня утешила и посоветовала не расстраиваться, с ней случались вещи и покруче. И я поверила, услышав, что бывало с ней.

– Но ведь Дельфина эту смерть не предчувствовала. И в семье никто никогда не упоминал про твои видения!

– Мои истории никого заинтересовать не могли. С Дельфиной – да, случалось нечто из ряда вон. Она всегда узнавала о хороших и плохих новостях заранее: какой самолет не долетит, кто на ком женится, сколько детей родится у новобрачных, какие катастрофы где-то в мире унесут тысячи жизней… Все в таком роде. Дельфина знала, что твоя мать беременна тобой, раньше, чем узнала она сама, потому что твой дедушка, мир его праху, подтвердил это с того света. Лет с четырех или с пяти Дельфина общалась с членами нашей семьи, жившими много лет назад. Поначалу она считала их гостями. А поскольку про таких гостей никто в доме не говорил, девочка решила, что никто ничего и не замечает. Только когда она подросла и начала задавать вопросы, ей открылось, что она говорила с несуществующими людьми… Или, лучше сказать, с неживыми.

– И она не испугалась?

– Кто испугался, так это мама и папа, когда Дельфина упомянула про «гостей». Они решили, что их дочь либо сумасшедшая, либо фантазерка. Девочка принялась спорить и пересказала истории прабабок об их детстве… Такие секреты она ни у кого не могла выведать. Это напугало родителей еще больше.

Сесилия поставила чашку в раковину.

– Не знаю, зачем мы об этом заговорили, – пробурчала Лоло. – Пойдем-ка в гостиную.