Девушка повела свою спутницу по тропе, уводящей от места, где она побывала несколько часов назад. Ей не хотелось пугать добрую женщину, выводя ее к русалке, которая расчесывает волосы на берегу ручья. Вот почему они направились в другую сторону, в самую чащу. Прошло полчаса, и Анхела остановилась.

– Пойду посмотрю с той стороны, – шепнула она. – За этим деревом есть пещеры.

– Ладно, а я здесь поищу, но предупреждаю: больше двадцати шагов я одна не сделаю. Если ничего не найду, буду ждать тебя на этом месте.

Соседки разошлись в разные стороны, Анхела почти сразу же наткнулась на заросли папоротника, все еще влажного от росы. Она набрала достаточно, чтобы хватило обеим. Девушке подумалось, что одной веточки может не хватить, чтобы получить то, в чем она так остро нуждается сейчас…

Над деревьями разнесся новый звук; девушка остановилась. Это был не монотонный свист, как поют все птицы в сьерре, а гармоничное музыкальное произведение, ускользающая каденция, какой Анхела никогда раньше не слышала. Она повертела головой из стороны в сторону и вдруг, охваченная внезапным порывом, бросилась на поиски.

Мелодия перепрыгивала со скалы на скалу, с дерева на дерево, пока не подобралась к пещере. Теперь она изливалась пенным первозданным водопадом, летней грозой, пела о древних ледяных ночах… В этой песне жила сама сьерра и все и каждое из существ, ее населяющих. Анхела, не в силах противиться зову, вошла в грот. В глубине пещеры при свете костерка старик играл на инструменте, сделанном из тростинок различной длины. Его дуновение пробуждало к жизни волну звуков – то низких, то высоких, то нежных, то грубых. Каменные стены были испещрены рисунками: гигантские звери из какой-то далекой эпохи и человеческие фигурки, скачущие вокруг них. Девушка смотрела на рисунки и стояла недвижно, пока музыкант не перестал играть и не поднял голову.

– Они очень древние, – пояснил он, заметив любопытство гостьи.

А потом старик потянулся, как будто желая размять затекшие члены, и Анхела увидела, что ноги его похожи на козлиные, а еще она разглядела маленькие рожки, полуприкрытые спутанными волосами. Девушка вспомнила рассказы про дьявола из сьерры, но внутренний голос шептал ей, что этот старичок с копытами скорее одно из тех созданий, о которых рассказывала лиловая русалка. Анхела безотчетно раскрыла сумку, нашла горшочек с медом, оставшимся от завтрака, и протянула музыканту. Старик понюхал и с удивлением посмотрел на девушку.

– Последний раз мне предлагали мед несколько столетий назад, – вздохнул он.

Погрузил палец в янтарную массу и с удовольствием облизал.

– Ты здешний? – спросила Анхела, больше с любопытством, нежели со страхом.

Старик снова вздохнул:

– Я отовсюду, но родина моя – архипелаг, до которого нужно добираться по морю. – Он показал на восток.

– Ты пришел вместе с людьми?

Старик покачал головой:

– Люди меня прогнали, хотя сами того и не желали. Они, скорее, позабыли про меня… А когда люди забывают про своих богов, ничего, кроме как скрыться, не остается.

У Анхелы зачесался нос – верный признак растерянности. Одно дело – духи сьерры, с присутствием которых она примирилась после знакомства с Мартинико, и совсем другое – это множество богов.

– Разве Бог не один?

– Богов ровно столько, сколько пожелают сами люди. Люди нас создают и разрушают. Мы можем вынести одиночество, но только не безразличие – это единственное, что делает нас смертными.

Девушке стало жалко одинокого бога.

– Меня зовут Анхела. – Она протянула руку.

– Пан[21], – ответил он и протянул свою.

– Боюсь, у меня нет хлеба для пана. – Анхела порылась в сумке.

– Да нет, – поправил старичок. – Пан – это мое имя.

Анхела удивилась:

– Тебе нужно его поменять. Ты всех запутаешь.

– Никто не помнит, – вздохнул Пан.

– Что не помнит?

Лицо старика посветлело.

– Не имеет значения. Ты обошлась со мной очень любезно. Я могу тебе помочь, в чем сама пожелаешь. Кое-какие умения я сохранил.

Сердце Анхелы прыгнуло в груди.

– У меня есть одно желание, оно дороже всего.

– Ну что же… – заговорил Пан, но замолчал, уставившись на что-то за спиной у Анхелы.

Девушка обернулась. Рядом с выходом из пещеры возник Мартинико – он припрыгивал и кривлялся самым идиотским образом.

– Глазам своим не верю! – закричала Анхела. – Я думала, ты давно в аду! – И тут же прикусила язык, искоса взглянув на старичка, но тот как будто и не обиделся.

Наоборот, с искренним удивлением спросил:

– Ты его видишь?

– Ну конечно! Это мое проклятие.

– Я могу тебя от него освободить.

– А ты поможешь получить кое-что еще?

– Я могу помочь тебе только в одном деле. А вот если я понадоблюсь одному из твоих потомков, пусть он ничего и знать не знает о нашем договоре, я смогу подарить ему желаемое… Два раза.

– Почему?

– Таков закон.

– Какой закон?

– Указания свыше.

Выходило, что существует сила, более могущественная, чем сила земных богов. И эта сила сократила для нее возможность выбора.

Анхела с тоской посмотрела на выкрутасы Мартинико и подумала о взгляде, дожидавшемся ее в отрогах сьерры.

– Прекрасно, – наконец решилась она. – Мне придется и дальше влачить свое проклятие.

– Не понимаю! – изумился Пан. – Что может быть более желанным, чем освобождение от такого чудища?

И тогда девушка поведала древнему богу о боли души, которая нашла собственную душу.

Хуан заверял, что был влюблен в нее с того момента, когда впервые увидел, однако девушка подозревала, что это его убеждение сотворено богом-изгнанником – то была филигранная работа древнего хитреца. Каждый месяц Анхела приходила в пещеру и оставляла мед и вино, уверенная, что старик с наслаждением поглощает эти лакомства, хотя никогда больше его и не видела.

С другой стороны, невестилась она совсем не долго. Ровно столько, сколько заняла у Хуана постройка нового дома, – парню помогали соседи, строились на пустом близлежащем участке. Пока мужчины, не жалея сил, рубили, шкурили и сколачивали доски, женщины помогали невесте с приданым: кроили и шили всевозможные скатерти, занавески, белье и коврики.

Первые месяцы супружества напоминали идиллию. Мартинико почему-то снова исчез. Быть может, он узнал, что в жизни есть вещи и поважнее, и отправился в какую-нибудь гористую местность. Его отсутствие нисколько не удручало Анхелу. Это был просто невоспитанный домовой, от которого одни неприятности, и вскоре она про него забыла. К тому же в их жизни возникли другие проблемы.