Он подходит к стоящему во главе этого огромного сияющего стола белоснежному креслу Генерального и усаживается перед монитором. Взгляд натыкается на фотографию в такой же хайтековской рамке: металл и пластик. На ней улыбающаяся Алина. Эта фотография ему незнакома. Она не любительская, сделана в студии профессионалом. Лицо Алины умело загримировано, взгляд «заказанный», вовсе ей не свойственный в обычной, не студийной жизни. Выходит, у них с Женькой есть какие-то отношения и помимо него, Алекса. Орлов заказывает ей фотосессии, назначает свидания, покупает дорогие подарки. Последний раз, когда они с Алиной виделись в скверике на деревянной скамейке, он приметил в ее ушах необычные серьги с голубыми камушками. У Женьки отличный вкус, надо отдать ему должное.

Алекс берет рамку в руки, невольно чувствуя ее холод, и достает оттуда фотографию с намерением порвать на мелкие кусочки. На обратной стороне надпись: «Жене от меня с огромной благодарностью за все. Аля». Его руки бессильно опускаются. Хорошо, что не написала: с любовью. Постеснялась.

– Я его уничтожу!

В следующий момент в кабинет, как стая ворон, слетаются топ-менеджеры в черных пиджаках. У него плохое предчувствие: кажется, это его похороны.

– Александр Игоревич! Наконец-то!

– Садитесь, господа. Я хотел бы знать, как обстоят наши дела?

Он поспешно, дрожащими руками засовывает фотографию Алины обратно в рамку и ставит ее на прежнее место.

– Так что?

Господа удивленно переглядываются.

– Чем я вас так удивил? – злится он.

– Но, Александр Игоревич, мы думали, вы в курсе.

– Что случилось? – холодеет он.

Господа берут мучительную паузу, деловито листая бумаги в своих черных папках. Похоронная команда работает споро, но пока без толку. Наконец один из них решается и берет инициативу в свои руки.

– Разрешите мне, – прокашлявшись, говорит лощеный господин в полосатом, как зебра, галстуке.

– Говорите!

– Видите ли… – мнется «зебра». – Вот последние данные. Если вам угодно взглянуть на цифры…

Ему подпихивают листок с ровными колонками цифр, в которых он ни черта не понимает.

– Неужели наши дела так расстроены? Народ что, перестал ходить в рестораны и делать покупки в торговых центрах? Все вернулись на рынок? Тогда надо разломать их и построить на этом месте рынок! – пытается шутить он.

– Наследство перешло к вам с огромными долгами…

– Как так: с долгами?!

– Разве Евгений Иванович вас об этом не проинформировал? – они удивленно переглядываются.

– Я ничего не знаю о долгах.

– Сейчас неудачное время для ресторанного бизнеса. Вообще для любого.

– А торговые центры?

– Такие огромные площади трудно сдавать в аренду. К тому же большинство из них не достроено. Так что идея разломать торговые центры и раскатать площадки под стихийные рынки не лишена здравого смысла.

Проклятый джинн! Да ты, оказывается, обманщик!

– Но тогда покупка квартир для меня и Евгения Ивановича…

– … совершенно необоснованные расходы, – хором подхватывают они.

– И… много я должен? – его голос делается хриплым.

– Банки пока не требуют у нас выплаты всего долга. Но проценты…

– Что, большие проценты?

– Несколько миллионов долларов. В месяц.

– Как же мы справляемся?

– Живем как-то, – пожимает плечами докладчик. – Точнее сказать, выживаем. Экономим на зарплате сотрудников, максимально сократили офисные расходы.

– Почему меня никто не информировал о состоянии дел?

– Евгений Иванович сказал, что вы болеете.

– Я здоров!

Они вновь переглядываются.

– Я хочу снять его с должности, – сурово говорит Туманов.

– Снять Евгения Ивановича?! – поднимает гомон воронья стая. – Но это невозможно!

– Почему?

– У него генеральная доверенность на ведение всех ваших дел, право подписи, и вообще он единственный в курсе всего!

– Ну так я отзову доверенность!

– Кредиторы тут же потребуют объявить вас банкротом. Все держится только на личных связях Орлова.

– Черт возьми! Да откуда у него связи?! Это же…

«Джинн! – хочется крикнуть ему. – Он даже не человек! Он несколько тысяч лет жил в немытой посуде сомнительного происхождения, не гнушаясь даже пивными бутылками! И втереться в доверие к важным людям, банкирам и чиновникам за какой-нибудь год?! Иначе как волшебством такое не назовешь! Но это же все липа! Он нас всех подставил!»

Толку-то с его крика? Алекс пытается взять себя в руки. Они терпеливо пережидают приступ его гнева.

– Он же принимал дела, – тихо говорит «зебра». – Если б вы хотя бы раз появились в офисе…

– Значит, я банкрот?

Единый вздох, как порыв ветра, проносится по кабинету. У него волосы на голове шевелятся, но это, должно быть, от ужаса, а не от сквозняка.

– Я все продам. Машину, квартиру. И Орлов тоже. Пару ресторанов.

– Да кто ж их купит?

– Надо продать все, что можно. Объявить аукцион.

– Таковы ваши распоряжения, Александр Игоревич?

– Да, но сначала я навещу Орлова. Я хочу получить от него объяснения. Все свободны. Пока.

Они тут же снимаются с места и улетают. Завтра, когда все будет кончено, эта стая ворон двинется искать новые тучные поля. Они не привыкли жить бедно. Его разорил не кризис, а их бонусы.

Женька…

Как ему тогда сказал Орлов? Подробности уточнять не будем? Подсунул ему липовое богатство, наследство, обремененное огромными долгами. Был Сашка Туманов нищим без проблем, а стал нищим с проблемами, только и всего. Какой грандиозный обман!

Он раздраженно хлопает дверцей машины. Вперед! К Орлову! Посмотрим, как живут наглые обманщики, изображающие заботливых джиннов!

На этот раз Женьки с ним нет, и все пробки в Москве – его. Он закипает от жары по мере того, как закипает двигатель его машины. О черт! Орлов и машину подсунул ему неисправную! Разве такие машины могут ломаться?

А какие такие? Он с удивлением обнаруживает, что стоит у видавшей виды иномарки, которая заглохла аккурат посреди проезжей части. Из-под капота валит дым, и все проезжающие поливают его отборным матом, потому что он создает проблему на дороге, и без того забитой машинами. Летом. В жару. В пятницу. Да за одно это надо убивать!

Кое-как, упираясь, словно конь в борозде, он катит свою подбитую ласточку к обочине. Дальше что? Нужна помощь. Какой-нибудь транспорт, а лучше телепортация. Он пытается звонить Женьке, но абонент недоступен.