Вроде немного, да и в самой опасной зоне не был, но память о нём у меня до сих пор сидит в щитовидке в виде двух узлов.

Уже когда вошёл в правительство в качестве министра – пришлось вновь заниматься вопросами последствий аварии. Меня назначили председателем комиссии правительства по присуждению персональных пенсий. Важной составляющей в списке были чернобыльцы. Потом как председатель Госплана знакомился с документами специальной комиссии, расследующей причины аварии… Так что довольно много про это знаю.

Поэтому сериал “Чернобыль” смотреть не стал, мне хватило несколько эпизодов, после чего понял, что сняли полную чушь и клюкву. Всё было совсем не так!»

Сын Б. Г. Щербины рассказывал, как его отец вернулся в Москву. Он позвонил жене, Раисе Павловне, попросил прислать во Внуково бельё, одежду, потому что всё, что было на нём, сожгут.

«Мама на скорую руку всё собрала, – вспоминает Юрий Борисович Щербина, – и я поехал в аэропорт. Отцу вернули только депутатский значок, удостоверение зампреда и ключи от сейфа. Всё остальное, как положено, сожгли. Хотели ещё наголо остричь, но Борис Евдокимович наотрез отказался, так как ему предстояло выступать по телевидению. Часа два мыли волосы какой-то пеной и только после этого отпустили домой»[11].

Щербаков В. И.: «Жизнь дала мне возможность познакомиться с удивительным человеком, руководившим нашей атомной отраслью, легендарным сталинским наркомом Ефимом Павловичем Славским, возглавлявшим атомную отрасль практически со дня её официального появления в 1943 году.

В 1986 году после поездки в Чернобыль я попал на совещание в Министерство среднего машиностроения СССР к Е.П. Славскому, на котором проводился разбор “полётов”. В нём приняли участие уважаемые седовласые люди – руководители атомной отрасли, – практики и учёные. Одним из вопросов являлось обсуждение, сколько в СССР ещё осталось одноконтурных реакторов и что теперь, после аварии на аналогичной Чернобыльской АЭС, с ними делать. Докладывал о состоянии дел академик Велихов, сказавший, что разговор идёт о 10 (насколько я помню) подобных реакторах, на модернизацию и преобразование каждого из которых в двухконтурный потребуется по 1 млрд рублей. Технологические возможности позволяли за год выполнить работы только на одной станции. Выходило, что все преобразования можно было завершить за 10 лет, потратив на это 10 млрд рублей.

В голове тогда закрутились знакомые цифры: 2,5 млрд стоил родной АвтоВАЗ. Со строительством нового города (напомню, Тольятти) – 5 млрд. В 5 млрд стране обошёлся ставший родным мне КамАЗ. На БАМ за три пятилетки страна потратила 15 млрд рублей. Масштаб вложений понятен.

После предложений учёных Ефим Павлович встал, обошёл свой стол, помолчал примерно минуту (а это очень долго) и бросил фразу: “Ну, мужики, вы, б…, даёте! Ну десять миллиардов я вам ещё найду! Но десять лет! Вы же за это время все поумираете, и с кого мне за исполнение спрашивать?!”

Мужики, которым было на вид в среднем по 75 лет, сидели и думали: “Он шутит или говорит серьёзно?” Дело в том, что сам Славский был вообще с 1898 года!»

И наш аксакал не шутил. Требовательность, прежде всего к себе, у этих представителей «старой гвардии» была такая, что они и помыслить не могли о том, что кто-то и после их смерти обвинит их в безответственности. Неслучайно этих генералов от промышленности называли «солдатами партии». Они считали себя ответственными за будущее страны. И от возраста это не зависело. Так 30-летний Николай Константинович Байбаков во время войны отвечал за всё снабжение армии и тыла горючим.

Это не могли понять пришедшие на смену советским управленцам в 1990-е «эффективные менеджеры». Так Михаил Ходорковский и Леонид Невзлин в книге «Человек с рублём» подтрунивают над «непрофессионалом» Байбаковым. В качестве доказательства они приводят такой диалог: «Едва ли не четверть века во главе Госплана стоял Н. К. Байбаков, попавший на этот пост вопреки своему желанию. Вызвал его к себе Хрущёв, предложил пойти на Госплан.

– Никита Сергеевич, я же нефтяник, в экономике и планировании ничего не понимаю.

– Не боги, Николай Константинович, горшки обжигают не боги»[12].

Судя по всему, своё умение Николай Константинович должен был продемонстрировать, выгодно продав немцам через Швейцарию во время Курской битвы партию солярки.

Впрочем, Большой Ефим (так называли коллеги Славского за профессионализм, требовательность, проявления творческой инициативы и преданность общему делу) мог и дожить до поставленного срока. Наделённый недюжинной физической силой, он мог даже в 70 лет бегом донести женщину на руках на четвёртый этаж. А на лыжах бегал до 80 лет так, что за ним не могли поспеть молодые коллеги! Умер же он 28 ноября 1991 года, когда стало ясно, что всё, за что он отдал свою жизнь, гибнет…

В том же 1986 году Ефима Павловича вызвали в ЦК партии. После трёхчасового разговора в ЦК он вернулся на работу чернее тучи, написал синим карандашом заявление об увольнении с поста министра «по болезни уха».

«В этом был весь Словении: независимый, несговорчивый, едкий. Две недели в ЦК не знали, как представить это заявление президенту, и в конце концов вернули обратно и сказали, что надо переписать. Но перепечатанное заявление он всё равно подписал синим карандашом. Через несколько дней приехали из ЦК представлять Рябева Л.Д., забыв сказать спасибо тому, кто двадцать девять лет тянул эту лямку. Ефим Павлович попросил слова, попрощался, но так, что дыхание перехватило. Он ушёл.

В своём последнем интервью, как бы подводя итог, на вопрос Вам хотелось что-нибудь изменить в прожитой жизни?”Ефим Павлович ответил: “Дай бог сегодняшнему молодому поколению сохранить ту жажду жизни и преданность труду, которые были так присущи моим товарищам”»[13].

Щербаков В. И.: «Советский Союз с точки зрения управления народным хозяйством был большой корпорацией. Председателя правительства можно было сравнить с её генеральным директором. Вице-премьеров с заместителями гендиректора корпорации по направлениям (по экономике, финансам, снабжению, кадрам и быту и т. д.). Министры, стало быть, выступали в роли начальников цехов: министр чёрной металлургии – начальник металлургического, министр станкостроения – начальник механического. Неслучайно поэтому, чтобы занять подобающее ему место и результативно работать, каждому важно было предварительно обстоятельно поработать на всех основных ступенях карьерной лестницы, а не промчаться активистом общественного движения или родственником (земляком, соседом или одноклубником начальника) снизу доверху, начиная с мастера и до директора самостоятельного крупного предприятия. На каждом месте доказать свою компетенцию, профессионализм, преданность делу, умение управлять и находить решения в критических ситуациях, разбираться в тонкостях технологии и производства. Добиться положительных результатов работы вверенного коллектива. Только в этом случае он мог быть назначен министром или его заместителем. Конечно,