— Давай развязывай и отпускай. А то передумаю.

Кольцов не стал мне перечить, меня живо развязали и вытолкали за ворота этого дома, пожелав счастливого пути. Я гордо продолжала делать вид, что абсолютно не пьяная, и по заборчику направилась в сторону своей машины.

Как я дошла до машины — помню слабо. Голова уже, кажется, раскололась на несколько частей, и каждая часть болела все сильнее и сильнее. Шатало меня из стороны в сторону, все кружилось и вертелось, к тому же невыносимо мутило. Я рухнула возле дверцы водительского сиденья, из последних сил открыла ее и вытащила телефон.

Пока я набирала номер своего милого любимого врача Сан Саныча, прошла целая вечность. Слава богу, он был дома и быстро снял трубку:

— Алло.

— Сан Саныч, это Таня. Вы не можете сейчас приехать за мной? — заплетающимся голосом, путаясь в словах, произнесла я.

— Конечно, Таня, говори куда. — Господи, как хорошо, что никаких лишних вопросов. Я бы их сейчас не выдержала. Путано объяснила, где нахожусь, кажется, получилось.

— Хорошо, Таня. Я понял. Жди, я скоро. Ты продержишься полчаса?

— Постараюсь. — Сан Саныч отключился, а я прислонилась к машине и, кажется, тоже отключилась.

Очнулась я уже в квартире Сан Саныча, причем во время процедуры вкалывания в меня чего-то. Воплощение в жизнь проигранной в моем воображении ситуации меня очень порадовало, и меня вновь пробрал смех. Правда, смеяться так, как я это делала в присутствии Костика и Илюши, я уже не смогла — сил не было, и я начала лишь всхлипывать-похрюкивать. Сан Саныч, не прекращая вводить в меня какое-то лекарство, поинтересовался:

— Оклемалась, что ли? Как себя чувствуешь?

— Живая вроде. Спасибо, — говорить было по-прежнему трудно, но язык уже не заплетался.

— А чего всхлипываешь? Жизнь тяжелая?

— Я не всхлипываю, я смеюсь.

— Ну, тогда конечно! Смеяться тебе сейчас — самое то. По поводу чего хоть такое веселье?

— Да просто в данный момент воплощается в жизнь один из моих сегодняшних сценариев. Я предполагала, что меня чем-то обколют и будут выкачивать информацию. Единственное, чего я не учла, так это того, что этим будете заниматься вы.

— Ага, всегда мечтал попробовать себя в роли Великого инквизитора, — отвечал Сан Саныч, заканчивая делать мне укол. Сценарием моим он, судя по всему, поражен не был. И правильно — он от меня и не такое слыхал. Иногда даже сам участвовал.

— Ну, Танечка, а теперь давайте рассказывайте, что такое произошло и какие повреждения, кроме алкогольного опьянения, я должен найти у вас. Но вообще картинка была еще та: окраина города, стоит машина, дверца открыта, Таня Иванова рядом в отключке валяется. Это просто счастье, что никому там не пришло в голову для верности съездить тебе по голове, а машину угнать.

— Действительно, мне весь день везет. Хотя для верности, как вы говорите, мне по голове сегодня уже шарахали.

— Так, значит, по голове тебя все-таки ударили, — полуутвердительно-полувопросительно сказал Сан Саныч и начал осторожно осматривать мою многострадальную головушку. — Сильно болит?

— Теперь меньше. Гудит как-то и все кружится. Но главное — череп, по-моему, не проломили.

— Череп-то в порядке, хотя гематома у тебя там есть, и не маленькая. Как бы сотрясения не было. Чем тебя ударили-то?

— Не знаю. Может, доской, может, просто кулаком. Но уж точно — не топором и не канделябром.

— Да, если бы топором — было бы сразу заметно, это точно, — согласился Сан Саныч, методично проверяя наличие симптомов сотрясения мозга, — так, легкое сотрясение, возможно, имеется, но ничего страшного я пока не вижу. Надо просто отлежаться недельку, и хорошо бы снимок сделать — на память и чтобы совесть мою успокоить.

— Сан Саныч, недельку лежать не могу: мне надо встать максимум через два часа. Делайте со мной, что хотите, но в три часа я должна уйти от вас своими ногами и не держась за стены.

* * *

— Эй, красавица! Просыпайся. Ты хотела уйти от меня в три часа. Сейчас половина третьего, у тебя как раз есть время принять душ и выпить кофе. Как себя чувствуешь?

— Самое удивительное, что неплохо. Сан Саныч, вы — волшебник! Я, кажется, действительно смогу уйти от вас своими ногами и не посшибать по дороге все встречные столбы.

— Сможешь, куда ты денешься. А после душа и кофе ты вообще горы свернешь. Ну-ка, вставай! Голова не кружится, не тошнит?

— Да вроде нет.

— Какие-нибудь неприятные ощущения испытываешь?

— А как же: во-первых, сухость во рту, а во-вторых, ощущение, что отдыхать некогда, надо работать.

— Ну, со вторым ощущением разбирайся сама, хотя я твердо уверен в одном — никакая работа не стоит того, чтобы жертвовать здоровьем. Что касается первого ощущения — так это, милая моя, сушняк, посталкогольный синдром. Ты еще легко отделалась. Много выпила-то?

— Стакан водки.

— Без закуски?

— Обижаете, Сан Саныч! Что я, алкоголик? Закуски было море — и огурцы, и картошка. Жаль, до картошки я уже не дошла. Все закончилось огурцом.

— Не хочу вмешиваться в твою жизнь, но лучше так больше не делай. Даже в интересах следствия.

— Да уж постараюсь, если бы это еще от меня зависело.

— Ну вот и умница. Марш в душ, а я пошел варить кофе.

В душе я наконец впервые за сегодняшний день ощутила, что есть в жизни счастье: была и горячая, и холодная вода. Я стояла под теплым дождиком, абсолютно ни о чем не думая, ничего, ничего не планируя и ничего не опасаясь. Я чувствовала себя сейчас в полной безопасности и была очень далека от всех загадок и неувязок этого странного дела. И вообще нет никакого дела. И ничего нет, и нет частного детектива Тани Ивановой, и нет времени и пространства…

— Таня, уже без пятнадцати три. Ты там не утонула?

— Нет, плыву пока. — Ну надо же, оказывается, время все-таки существует. И, похоже, есть частный детектив Татьяна Иванова, которой пора возвращаться к расследованию. — Сейчас, Сан Саныч, вылезаю.

— Давай, давай. А то кофе остынет.

Этого я допустить не могла, а посему прекратила принятие водных процедур, торопливо вытерлась, кое-как оделась и выползла из ванной.

На кухне, кроме Сан Саныча и отличного кофе, меня еще ждала гора бутербродов, на которые я накинулась с поистине волчьим аппетитом, который у меня откуда-то появился.

Когда я жевала пятый бутерброд — с сыром, кажется, — Сан Саныч все-таки не выдержал и произнес:

— Как обычно, не хочу вмешиваться в твои дела. Ты уже не маленькая, рискуешь постоянно — профессия у тебя такая. Но не кажется ли тебе, что на этот раз ты немного перебираешь? Сегодня, например, тебе лишь случайно не проломили голову. Может, тебе стоит как-то подстраховаться. Например, подключить к делу твою знакомую милицию. Ну или что-то в этом роде. Все же такими делами, ты уж извини, должны заниматься мужчины. Нехорошо, когда молодой красивой девушке в качестве аргумента предлагают удар по затылку. Да еще вливают в нее стакан водки. Или это проходило в качестве обезболивающего?