— Конечно, конечно, — согласился Джентри. — Ну что ж, большое спасибо за помощь, Дик. Вы с Терри об этих делах знаете больше, чем все мы тут вместе взятые.

Хейнс встал и совсем уже собрался уходить, когда секретарша шерифа просунула голову в дверь. У нее была прическа, вышедшая из моды лет двадцать назад, на шее сверкали бусы из поддельного изумруда.

— Шериф, тут пришел этот психиатр из Нью-Йорка.

— Черт, совсем забыл. — Джентри с усилием поднялся. — Спасибо, Линда Мей. Попроси его, пожалуйста.

Хейнс направился к двери.

— Ну что ж, шериф, у вас есть мой номер, на случай если...

— Дик, вы не могли бы сделать мне одолжение и поприсутствовать при нашей беседе? Я забыл, что этот парень обещал прийти; он может нам кое-что сообщить по делу о Фуллер. Он вчера звонил. Он психиатр мисс Дрейтон, а в город приехал по делам. Не можете вы остаться еще на несколько минут? Потом Тони отвезет вас в мотель на патрульной машине, если будете опаздывать на самолет.

Хейнс улыбнулся и вытянул руку ладонью вперед.

— Да нет никакой спешки, шериф. С удовольствием послушаю, что там у этого психиатра. — Агент сбросил с одного из стульев пакет из «Макдоналдса» и сел.

— Спасибо, Дик, ценю. — Джентри вытер лицо и подошел к двери как раз, когда в нее постучали. В кабинет вошел невысокий бородатый мужчина в вельветовом, спортивного покроя пиджаке.

— Шериф Гентри?. — Психиатр произнес его фамилию на немецкий лад.

— Да, я — Бобби Джо Гентри. — Рука, протянутая психиатром, исчезла в огромных ладонях шерифа. — А вы — доктор Ласки, не так ли?

— Сол Ласки. — Обычного роста психиатр казался карликом рядом с грузной фигурой Джентри. Это был худой человек с высоким бледным лбом, спутанной бородой цвета «перец с солью» и печальными карими глазами, казавшимися старше, чем все остальное. Одна дужка очков еле держалась на полоске скотча.

Джентри махнул рукой в сторону Хейнса:

— Это — специальный агент Ричард Хейнс из ФБР. Надеюсь, вы не будете возражать — я попросил Дика присутствовать при нашем разговоре. Раз уж он здесь, то я подумал, что он, скорее всего, сможет задать более внятные вопросы, чем я сам.

Психиатр кивнул Хейнсу и иронически заметил:

— А я и не знал, что ФБР занимается местными убийствами. — Голос у него был тихий, в разговоре чувствовался только очень легкий акцент: видно было, что он внимательно следит за грамматикой и произношением.

— Обычно мы и не занимаемся, — сказал Хейнс. — Но в этой... э-э... ситуации есть кое-какие факторы, которые... э-э... подпадают под юрисдикцию ФБР.

— Да? Какие же? — удивился Ласки. Хейнс скрестил руки и слегка откашлялся.

— Во-первых, похищение некоего лица, доктор Ласки. Во-вторых, нарушение некоторых гражданских прав жертв. К тому же, местным органам правопорядка мы предлагаем помощь наших криминальных экспертов.

— Вообще-то Дик здесь из-за этого самолета, который разнесло на куски, — пояснил шериф. — Садитесь, доктор, садитесь. Дайте-ка я уберу этот хлам. — Он переложил кипу журналов, папок и несколько пластиковых кофейных чашек на стол, затем с трудом пробрался в свое кресло. — Значит, вы вчера сказали по телефону, что можете помочь с этим делом об убийстве нескольких человек?..

— Нью-йоркские газеты называют его делом об убийстве в «Мансарде», — сообщил Ласки. Рассеянным жестом он поправил очки.

— Да? — сказал Джентри. — Ну что ж, это получше, чем «бойня в Чарлстоне», хотя и не совсем точно. Большинство из жертв даже не приближались к «Мансарде». И все же я думаю, что из-за убийства девяти человек делают слишком много шума. В особо «тихие» ночи в Нью-Йорке убивают гораздо больше.

— Возможно, — согласился Ласки, — но круг жертв и подозреваемых в убийстве там не так... м-м-м... поражает воображение, как в данном случае.

— Да, тут вы правы, — кивнул Джентри. — Мы были бы вам признательны, доктор, если бы вы могли пролить хоть какой-то свет на все это.

— Я рад, но, к сожалению, могу предложить очень немногое.

— Вы были психиатром мисс Дрейтон? — спросил Хейнс.

— Да, в некотором роде. — Сол Ласки помолчал и подергал себя за бороду. Глаза у него были очень большие, а веки тяжелые, как будто он давно как следует не высыпался. — Я видел мисс Дрейтон всего лишь три раза, последний раз это было в сентябре. Впервые она подошла ко мне после лекции в Колумбийском университете. Это случилось в августе. Затем у нас были еще две... м-м-м... встречи.

— Но она была-таки вашей пациенткой? — Голос Хейнса теперь звучал монотонно-настойчиво, как у прокурора, ведущего допрос.

— В принципе, да, — сказал Ласки. — Но вообще-то я не практикую. Видите ли, я преподаю в Колумбийском университете и иногда консультирую в клинике при университете... В основном студентов, которым, по мнению Эллен Хайтауэр, университетского психолога, стоит обратиться к психиатру... Иногда случается, что и преподавателей университета...

— Так что, мисс Дрейтон была студенткой?

— Нет. Не думаю, — сказал Ласки. — Она иногда посещала курсы для аспирантов и вечерние семинары вроде моего. Она... м-м-м... проявила интерес к одной книге, которую я написал...

— "Патология насилия", — подсказал шериф Джентри.

Ласки моргнул и поправил очки.

— Не помню, но, по-моему, я не упоминал названия своей книги во время нашего вчерашнего разговора, шериф Джентри.

Джентри сложил руки на животе и ухмыльнулся.

— Нет, не упоминали, профессор. Я прочитал ее прошлой весной. По правде говоря, прочитал дважды. Я только сейчас вспомнил ваше имя. И считаю, что это он великолепная книга, черт побери. Вам бы стоило почитать ее, Дик, — обратился он к Хейнсу.

— Просто удивительно, как вам удалось найти экземпляр. — Психиатр пожал плечами и повернулся к агенту ФБР, поясняя:

— Там довольно педантично рассмотрены несколько случаев из психиатрической практики. Всего-то и было отпечатано две тысячи экземпляров. В академической типографии. Большая часть тиража была продана студентам в Нью-Йорке и в Калифорнии.

— Доктор Ласки полагает, что некоторые люди восприимчивы к... как вы это назвали, сэр? К климату насилия... Так? — спросил Джентри.

— Да.

— И что другие индивиды... или место проживания... или время... все это может вроде как бы программировать таких восприимчивых людей и заставляет их вести себя иначе, чем они вели бы себя в других условиях. Конечно, это всего лишь мое примитивное изложение содержания вашего труда...

Ласки снова моргнул, глядя на шерифа.

— Должен сказать, это весьма внятное изложение. Хейнс встал, подошел к шкафчику с картотекой и облокотился на него. Скрестив руки, он слегка нахмурился.