Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Свободной рукой Александра схватилась за свой галстук. Она дернула его, ослабив узел, и сделала несколько глубоких вздохов. Это не помогло. Тогда она прижала руку в перчатке к щеке, потом ко лбу и снова опустила ее.
Несмотря на довольно прохладный ветер, несший отголоски ночной непогоды, на ее лбу выступила испарина. Она всеми силами старалась подавить тревогу, но пока не слишком успешно. В душе Пирса возникло странное чувство, нарушившее его спокойствие почти так же, как вид оружия в руках убийцы.
Желание было нелепым, даже смехотворным. Он хотел взять ее руки в свои и унять их дрожь. Он страстно желал предложить ей спокойствие и комфорт, иными словами – то, чего сам никогда не имел.
Он тряхнул головой, избавляясь от непрошеных мыслей. Необходим конструктивный подход. Отвлечение внимания.
– Змеи? – поинтересовался он. – Вы часто сталкивались со змеями? С какими именно? С кобрами, наверное?
Прошло несколько секунд, прежде чем смятение исчезло из ее глаз и она смогла ответить.
– Н-нет, – чуть запинаясь, проговорила Александра. – В Египте не так много кобр, как принято считать. Наш лагерь располагался возле Александрийского маяка. Там нас больше всего донимали рогатые гадюки. Они… ох… – Александра вздохнула, подняла руку, чтобы поправить волосы, и обнаружила в ней пистолет. Она виновато покосилась на Пирса и опустила руку, снова направив дуло вниз. Пирсу потребовалась вся его выдержка, чтобы не выхватить у нее из рук оружие.
– Их было много? Я имею в виду рогатых гадюк, – спросил он, почувствовав, что Александра потеряла нить беседы.
– Да. – Она не поднимала глаз. – Из-за довольно светлого окраса они сливаются с песком, так что почти невозможно заметить их заблаговременно.
– Тогда вы и стали метким стрелком? – спросил Пирс. Ему показалось, что его собеседница снова забыла, о чем идет речь.
– На самом деле, нет. После того как я приютила Анубиса, мне пришлось использовать оружие только один раз.
– Анубис – это собака?
– Кот.
Пирс резко остановился, заставив Меркурия дернуть головой.
– Признаюсь честно, я никогда не был первым учеником школы, но разве Анубис не божество с головой собаки?
– Да. Но Анубис удивительно походил внешне на его статуи… и вел себя как собака.
– В чем это выражалось?
Уголки губ Александры чуть дрогнули.
– Она прыгала на змею, хватала ее за шею и начинала трясти. Мне всегда казалось, что она вытрясает из змеи душу… если у рептилии есть душа. Знаю, что кошки – хищники, но мне больше никогда не приходилось видеть ничего подобного.
– Это была она? – удивился Пирс. – Где же эта чудо-кошка сейчас? Я бы хотел с ней познакомиться.
Александра улыбнулась, но в ее голосе звучала грусть:
– Я оставила ее маленькой девочке-сироте в Египте. Малышку зовут Акаша.
– Почему? У нас в Англии тоже есть змеи. Ей было бы на кого охотиться.
– Я подумала, что Анубис здесь замерзнет.
Пирс повел рукой, указывая на сочные густые травы, словно нежащиеся под солнцем. Их шевелил легкий бриз с моря.
– Насколько я понимаю, довольно много кошек чувствуют себя вполне комфортно в нашем климате.
– Конечно, но это английские кошки. Они пушистые. А у Анубис шерсти не было.
Пирс недоверчиво прищурился.
– Голая кошка? Никогда о такой не слышал. – Он, естественно, слышал об этих лишенных шерсти созданиях, но ему только сейчас удалось отвлечь Александру, отвести ее от края пропасти, наполненной страхом, куда она едва не шагнула.
– В Египте их называют сфинксами, – сообщила она тоном университетского профессора. – Это очень редкие животные, они считаются священными.
Пирс щелкнул языком.
– Вы положили меня на лопатки, доктор Лейн.
– Я об этом и не мечтала, ваша светлость. – Александра, наконец, подняла глаза и робко улыбнулась.
Солнечный свет, отражавшийся от поверхности моря, сразу показался ему удивительно ярким, а слабый ветерок – нежным и ласкающим. Неужели все это сотворила одна только ее улыбка?
– Там, на станции, вы представили себя в ложном свете, – сказала Александра. В ее голосе не было упрека. Пирс решил, что она старается разговором отвлечься от того факта, что рядом с ней идет покрытый кровью герцог, и к тому же убийца.
– Разве, доктор Лейн? – Он особенно выделил голосом слово «доктор».
– Но я действительно доктор.
– И к тому же дочь графа.
Александра безразлично пожала плечами.
– Я не хотела выставлять свое знатное происхожде- ние перед конюхом, тем более когда он пришел мне на помощь.
– Насколько я понимаю, мисс Сесилия Тиг и есть тот самый отважный Сесил, которого вы ждали?
Судя по недовольству, промелькнувшему на ее лице, Александра поняла, что он имел в виду.
– Я – женщина, путешествующая без компаньонки. Поэтому я не хотела сообщать слишком много информации о себе незнакомцу. А у вас есть оправдание своему неучтивому поведению?
Пирс не стал ей говорить, что вовсе не ждал от нее отношения к себе как к герцогу. Ему очень нравился их разговор, и он был впечатлен. Ему импонировало то, что при первой их встрече она отнеслась к нему – покрытому шрамами конюху – с большей почтительностью, чем сейчас, когда ей точно известно: он человек могущественный, богатый и влиятельный.
Все это Пирс не озвучил. Вместо этого он дернул плечом и сообщил:
– Для начала я считал, что вы меня знаете.
– Откуда?
– По-моему, всем в империи известно, кто такой Ужас Торклифа.
– Да… я слышала, что вас так называют. – Она напряглась. – Но почему?
– В общем, это недавнее прозвище. – Он указал на шрам, пересекавший губу. – Согласно местному поверью, меня укусил… или поцарапал оборотень – или демон, смотря кого вы спросите. В результате я превратился в чудовище, покрытое шрамами, которое бродит по проклятому замку Редмейн, ест маленьких детей на завтрак, а девственниц на ужин. Скажу прямо, я весьма популярен.
Пирс шутил, но его собеседница отошла подальше, и улыбка исчезла с ее лица, забрав с собой солнечный свет.
– Мне думается, – сказала она, – вы преувеличиваете свою известность. Лично я до вчерашнего дня ничего о вас не слышала.
Пирс усмехнулся.
– Насколько я понимаю, вы проводите много времени за пределами страны, а значит, вдали от общества.
– Это правда. – Александра кивнула, наклонилась, сорвала колосок лисохвоста и стала вертеть его в руке. – Честно говоря, меня никогда не интересовало, что говорят в обществе.