Это она должна извиняться?

Ники повернулась к женщинам. Обе смотрели на нее с такими самодовольными лицами, что она сглотнула, прежде чем заговорить.

– Миссис Флеминг, мне жаль, что вас не устроило мое поведение в этой ситуации. Если вы не возражаете, в следующий раз мы можем воспользоваться вашим телефоном.

Ники заметила, что сверху на стопке денег, которая лежала на прилавке за спиной Дон, лежала стодолларовая купюра.

Миссис Флеминг повернулась к Дон:

– Теперь ты понимаешь, о чем я? Она такая наглая.

– Я не наглая, – возразила Ники. – Я вела себя вежливо. Миссис Флеминг выхватила мой телефон у меня из рук. Я сказала ей, что мне это не понравилось.

– Ники! – потрясенно сказала Дон. – Довольно! – Она повернулась к миссис Флеминг: – Поверь, я считаю, что это недопустимо. Приношу свои извинения. Я разберусь с этой ситуацией.

– Как? – нахмурилась миссис Флеминг. – Как ты будешь разбираться с этой ситуацией? – Она немного помолчала. – Лично я бы уволила ее за нарушение субординации.

– Нарушение субординации? – спросила Ни-ки. – Это просто смешно. Я не нарушала субординацию.

Она знала, что такое нарушение субординации. Она и близко не пересекла эту черту.

Дон мгновение колебалась.

– Ники, ты оштрафована за грубость по отношению к клиенту. Немедленно иди домой и подумай о том, что произошло. Завтра мы встретимся и обсудим эту ситуацию.

– Вы хотите, чтобы я ушла сейчас? – До конца ее смены было еще как минимум два часа.

– Да, собирайся и уходи. Поговорим завтра.

– Просто невероятно. – Ники сказала это тихо, опустив голову. Но очевидно, недостаточно тихо.

– Ники, – сказала Дон предупреждающим тоном. – Довольно.

Не говоря ни слова, Ники прошла в подсобку, надела толстовку, схватила рюкзак и пошла к выходу из магазина. Когда она шла мимо Дон и миссис Флеминг, последняя бросила на нее надменный взгляд. В ответ Ники одарила ее тем, что Эван называл «убийственным взглядом».

Ники понимала, что это нечестно, и едва сдерживала слезы. Но, оказавшись на улице, она почувствовала, как ее гнев улетучивается.

Девушка мрачно подумала, что еще слишком рано звонить Шерон. Вряд ли она сможет без слез рассказать ей о произошедшем.

Она знала, что ни в чем не виновата. Миссис Флеминг перешла все границы, вела себя грубо и высокомерно. Она назвала ее тупой и выхватила ее телефон у нее из рук.

Если бы мир был справедлив, они бы признали ее правоту. Но мир несправедлив, и работники на минимальном окладе должны были молча терпеть все унижения. Ей ничего не стоило просто извиниться и оставить все как есть. Но в глубине души она не смогла вынести унижения.

Этот внутренний стержень появился у нее совсем недавно, и далось это нелегко. Всю свою жизнь она не могла за себя заступаться. И только встретив Эми, она поняла, что у нее тоже есть права.

А теперь ей предстояло вернуться домой побежденной.

Они с Шерон так хорошо ладили, и Ники корила себя за то, что из-за этого инцидента у нее может испортиться мнение о ней. Она очень не хотела ее разочаровывать. Кроме того, Шерон говорила, что пойдет пообедать с подругой, а после этого они вдвоем собирались в торговый центр. И кто знает, сколько времени у них на это может уйти. Возможно, Шерон еще даже не дома.

Ники сошла с тротуара и направилась в сторону дома Шерон. Ей в лицо ударил сильный порыв ветра, и она натянула на голову капюшон. Ники пыталась сдержать эмоции, но несмотря на все ее усилия, по ее щекам текли горячие слезы. Она вытерла лицо рукавом и подумала: «Да и черт с ним».

В такой паршивый день не грех и поплакать. Дойдя до края парковки, она дала волю слезам и позволила себе полностью погрузиться в свои страдания. Она шла, опустив голову, ее плечи дрожали от рыданий.

Ее очень задела несправедливость происходящего. У нее перед глазами все еще стояли самодовольные лица Дон и миссис Флеминг. Ей нельзя продолжать там работать, если она хочет сохранить свою гордость, но уйти она тоже не может. Шерон будет считать ее неудачницей.

Да и, честно говоря, она и чувствовала себя неудачницей.

Ей нужно поступить иначе. Отпустить ситуацию. Да, она назвала ее тупой, ну и что? Клиенты вели себя грубо. Такое бывало.

Но почему сегодня это так ее задело?

Ей просто нужно смириться с тем, что произошло в «Могучем питании», и начать искать другую работу. Она согласится на что угодно, лишь бы больше не работать там.

– Я не тупая, – пробормотала она вслух.

Ну, по крайней мере, из-за холода и ветра она старалась идти быстрее. Еще пятнадцать минут – и она будет дома.

Если ей повезет, Шерон еще будет гулять с подругой, и Ники сможет успокоиться до ужина.

Услышав, как в замочной скважине поворачивается ключ, Шерон испугалась. Она вернулась домой буквально минуту назад и вешала пальто на крючок в задней прихожей.

Сначала она подумала, что это, наверное, пришла Ники. Потом ей пришла в голову мысль, что если это не Ники, то в дом вломились грабители и тогда она попала в беду.

– Ники? – крикнула она.

– Да, это я.

Значит, это Ники. Конечно, это Ники. Кто же еще.

– Ты сегодня рано. – Шерон сняла обувь и поставила ее на коврик.

– Да, меня отпустили до окончания смены.

– Надеюсь, ты не шла домой пешком, – громко сказала Шерон. – На улице очень сильный ветер.

– Да не такой уж и сильный. – Ники секунду помолчала и добавила: – Я вздремну перед ужином, ладно?

– Конечно.

Пока Ники поднималась по лестнице, Шерон задумалась.

Что-то тут не так.

И дело даже не в том, что Ники решила вздремнуть после обеда. Желание отдохнуть, особенно после долгой прогулки по холоду, казалось Шерон вполне разумным. Дело было в том, как дрожал ее голос по возвращении.

Как будто она плакала.

Материнский инстинкт подсказывал Шерон, что что-то не так.

Ники рано вернулась с работы. Само по себе это ни о чем не говорило, но она вернулась в плохом настроении.

Что-то случилось.

Может быть, это как-то связано с ее бывшим парнем? Ники упомянула о нем лишь вскользь.

«У нас ничего не вышло, – сказала она. – У него плохой характер. Иногда он не мог себя контролировать».

Шерон почти сразу поняла, что она имеет в виду.

Женщина остановилась у основания лестницы, положив одну руку на столб, и прислушалась к шагам Ники у нее над головой. Потом заскрипела кровать.