– И они пойдут, не так ли? – спросила Пат.

– Еще бы! Даже если бы ее величество пригласила Джорджа для возведения его в рыцарский сан, вряд ли он был бы так потрясен. – Харви задумался. – Дайте-ка мне подумать! Я не видел тебя, милая кузина, – да и вас, Фарелл, – с вечера пятницы, когда после нашего с Джорджем ухода, похоже, кое-что случилось.

– Вы слышали, что произошло, Харви?

– Слышал, дорогая кузина. Как и Джордж. Фарелл может радоваться, делая вид, что храбро вел себя (я предполагаю, что ты-то была потрясена). Но сомневаюсь, что он получил большее удовольствие, чем мы с Джорджем, хотя Сьюзен Клейверинг ни в коей мере не могла одобрить ту женскую компанию, которую встретил Джордж и провел в ней остаток вечера. Понимаете, Фарелл, Джордж Боуэн – исключительно порядочная личность; я и слова не могу сказать против него...

– Не кажется ли вам, – осведомился Кит, – что пора подвести черту, пока вы не начали выбалтывать чужие секреты?

– Не пытайтесь заткнуть мне рот, Фарелл, – сказал Харви, скрывая за бесстрастностью тона злобу. – У вас это не получится, ввиду отсутствия мозгов, так что и не пытайтесь. И учтите, что Сьюзен Клейверинг весьма проницательно оценивает немалые шансы Джорджа однажды занять место в палате лордов после того, как это звание будет присуждено его отцу. Старый Боуэн – крупный промышленник, денег у него полные закрома, огромные кучи, он их жечь может! Семья, конечно, не очень знатная. Джордж просто счастлив, что с моей поддержкой может войти в те круги общества, куда без меня ему бы никогда не попасть. А теперь, прежде чем вы оба скажете, что сыты по горло моим обществом, разрешите заверить вас, что и мне чертовски опротивело смотреть на вас! Всего хорошего. – И он удалился, хлопнув дверью.

– Нет! – с насмешливо-трагическим видом заявила Пат. – Я тоже это слышала, Кит, но не могу поверить своим ушам. Харви говорит словно один из денди времен Регентства[4], что было шестьдесят лет назад, и мы о нем слышали только от своих дедушек. В пятницу вечером он гнусаво протянул, что положение «обя-я-язывает», а сегодня столь изысканно назвал имбирные печенья «амберными». Чего он хочет достичь этим жеманством, когда весь этот век давно скончался, как и сам принц-регент? Но какое это имеет значение, когда мы наконец избавились от Харви?

– Конечно, никакого! Я просто подумал...

Но мысли в его голове так переплетались, что Кит был не в состоянии четко изложить, о чем же он подумал. Она все поняла. Потом уже он вспоминал этот промежуток времени за столом до того, как они расстались, как время, когда оба старались вести разговор, не касаясь своих чувств. Тем не менее они давали о себе знать в каждом слове или взгляде.

Оба они выпили по нескольку чашек чаю, хотя ничего не ели. Кит вернулся в «Лэнгем», переоделся к обеду и, вернувшись, успел встретить Пат, когда она спускалась по главной лестнице в своем серовато-голубом с синим оттенком платье, украшенном жемчужным ожерельем.

Стоял прекрасный теплый вечер, и полог кареты, которая доставила их в Хампстед, был откинут. Ни одно окно в «Удольфо» не было зашторено портьерами; казалось, весь дом полон сияния. Едва только их встретил величественный дворецкий Тиммонс, как из гостиной в сопровождении Нигела появилась Мюриэль Сигрейв, облаченная в изящное розовато-кремовое вечернее платье.

Они прибыли последними из приглашенных, сказала Мюриэль. Сьюзен Клейверинг и Джордж Боуэн уже на месте, как и доктор Весткотт, хотя Элен прислала извинения и сожаления. В присутствии жены Нигела Пат почему-то почувствовала себя неуверенно.

– Теперь, когда мы наконец-то встретились, Мюриэль, – сказала она, – я с трудом представляю, что сказать. Вы и... вы и Дженни...

– Стоит ли вообще что-либо говорить? – Светловолосая Мюриэль взмахом руки открыла живописный веер. – Кроме одного: я надеюсь, что вам понравится здесь так же сильно, как мы с Нигом рады принимать вас! Надеюсь, вас не пугает название этого места?

– Название?

– «Удольфо»! – сказала Мюриэль, продолжая играть веером. – Ведь на самом деле вы же не предполагали найти здесь Эмили Сент-Жак, которую преследует зловещий итальянский граф? Конечно же не предполагали! И тем не менее! Я могу поверить в дьявольское создание Монтони куда легче, чем во французскую героиню с христианским именем Эмили, не так ли?

– Мы не собираемся выражать хоть какие-то сомнения по поводу этой восхитительной старой сказки. – Пат замялась. – В чем дело, Кит? Похоже, ты слегка удивлен.

– Может, так и есть, – искренне признался Кит. Заметно было, что он потрясен. – Может, это и не важно, но... если, Мюриэль, такова ваша точка зрения на Радклиф, что вы думаете об «Амброзио» Мэтью Льюиса?[5]

– «Амброзио»? Ах, вы имеете в виду «Монаха». Полное название звучит как «Амброзио, или Монах», хотя большинство имеет в виду второе название. Об этом и идет речь?

– Об этом. «Удольфо» вышел на два года раньше «Монаха»: первый роман появился в 1794 году, а последующий в 1796-м. Да, Мюриэль?

– Говорят, сюжет просто шокирующий. Безнравственная и распутная... как ее, Матильда? Да! Значит, безнравственная и распутная Матильда и святой Амброзио из ордена доминиканцев, который, выслушав ее покаяние, вступил с ней в любовную связь и наконец убил ее. Ну и как вам? – воскликнула Мюриэль с выражением завзятого критика. – Миссис Радклиф тоже дала волю своему воображению, но объясняет все естественными причинами. У Монаха Льюиса дьявола ждет огненная кончина. Но хватит, Кит! Хватит говорить о стариках и старых грехах. Давай поговорим о современниках, не важно, грешных или безгрешных. Вот сюда, прошу вас.

В гостиной, обставленной в стиле Первой французской империи, а не в сегодняшнем стиле Наполеона III, некоторое напряжение все же уступило место раскованной атмосфере, причем Сьюзен Клейверинг и Джордж Боуэн, не обращая на это никакого внимания, уютно устроились на красном полосатом диване.

Джордж пытался заставить Нигела рассказать о его приключениях на охоте, которой он увлекался в юности. И хотя обычно Нигел не отказывал себе в удовольствии рассказать о своих подвигах, сейчас он заявил, что убийство животных утратило для него привлекательность. Тем не менее с Джорджем он был мил и доброжелателен, как с младшим братом. Доктор Весткотт явно испытывал беспокойство, но сохранял подчеркнутую бесстрастность. Кит, стараясь скрыть пережитое потрясение, затеял легкий светский разговор с Пат и Мюриэль. Во время долгого и неторопливого обеда, который проходил в настоящем феодальном зале, они продолжали разговор на самые невинные нейтральные темы. И лишь когда три дамы перешли в гостиную, оставив Нигела, доктора Весткотта, Кита и Джорджа наедине с их бокалами портвейна, Нигел обратился к более насущной теме.