Огонь в глазах Тани неудержимо затухал, будто его заливали водой. Должно быть, сценарий рассыпался со всех сторон.

– Присаживайтесь, – не слишком настойчиво предложила она редактору, но тот замахал руками, а потом все же взял со стола и затолкал в рот несколько кружочков копченой колбасы.

– Клима срочно ждет глава администрации района! – торжественно объявил Иван Михалыч, активно работая челюстями, и прицелился на бутерброд с красной икрой. – Будет вручать ценный подарок.

Клим нерешительно поднялся из-за стола, еще не совсем представляя, что от него требуется, но почему-то испугавшись слов «глава администрации». Кабан, допив очередной стакан водки, вложил в рот печеное куриное крылышко и кивнул:

– Иди! – великодушно разрешил он. – А я буду тут за тебя отдуваться.

Таня даже выпить за свой тост не успела. Она поставила рюмку на стол, немного пролив на скатерть.

– А вы… вы еще вернетесь? – спросила она.

Клим пожал плечами. Иван Михалыч выстрелил рукой в сторону стола, словно хамелеон языком, и схватил несколько ломтиков буженины.

– На дорожку, – объяснил он, заворачивая буженину в салфетку и заталкивая в карман пиджака.

– Обязательно возвращайтесь, – сказала Таня Климу, проводив его до калитки. – Я буду ждать…

У нее глаза были как у обиженного ребенка.

Невысокий подвижный человечек в сером, как сельская дорога, костюме, на котором отутюженных складок было вдвое больше, чем полагалось, представился Климу главой администрации района, долго и с чувством пожимал и тряс ему руку, заглядывал в глаза и хихикал.

– Взращенный в нашем поселке, – торжественно приговаривал он. – Плоть от плоти нашего народа…

Клим хотел возразить и сказать, что родился вовсе не здесь, а во Франции, в старинном родовом поместье графа Нелипова, но в последний момент подумал, что скромность непременно украсит его как маститого писателя. Редактор топтался за спиной Клима, завидуя молодому человеку и подыскивая удобный момент, чтобы попасть в лучезарное сияние его славы и популярности.

– Наша редакция, Порфирий Федорович, провела колоссальную работу по созданию собственных литературных кадров, – бормотал он, но глава его не слушал, тряс Климу руку и повторял:

– Плоть от плоти… На нашей благодатной почве… Какая молодость! Какой задор! А!

– А вот этот авторский экземпляр, Порфирий Федорович, Клим презентует вам, – сказал редактор и, подойдя к столу (почему-то на цыпочках), воровато, словно взятку, положил книжку.

– Орлиный взгляд! Волевой подбородок! – продолжал любоваться Климом глава администрации. – Наша юная поросль…

– Орлиный взгляд у меня от деда по материнской линии, – пояснил Клим. – Он у меня был чеченцем. Одним ударом сабли двух быков, как колбасу, перерубал. Идет, бывало, по деревне. Чуть не понравится кто-то – сразу быка или корову пополам. За месяц всю живность в районе извел, зато вышли на первое место по заготовке мяса. Правда, односельчане потом догадались затаскивать своих буренок на крыши домов.

Похлопывая Клима по плечу, глава обернулся и назидательно посмотрел на редактора, мол, учись, Михалыч, как жить надо. Он подтянул повыше мешковатые штаны, которые и без того были короткими и не закрывали щиколоток, взял книжку, раскрыл титульный лист и, держа авторский экземпляр в вытянутой руке, подальше от глаз, вслух прочитал:

– «Многоуважаемому главе администрации Порфирию Федоровичу Венькину от Клима Нелипова с чувством глубокой благодарности за ту колоссальную помощь в создании моей книги, которую оказала редакция газеты «Сельская новь» и лично Иван Михалыч Криворучко со своей неутомимой энергией, направленной на всемерное развитие поселка». Замечательно! Замечательно! «Лампочка». «Роман». «Клим Нелипов». Про электриков роман? Ух, за душу берет! – Он скрутил книжку в бараний рог и сделал пальцем по страницам: тррррык! – Значит, теперь у нас в поселке будет свой писатель. Очень хорошо. Превосходно. Только надо подниматься выше. Охватывать глубинные, понимаешь, пласты нашей работы. Например, написать роман о жизни и деятельности главы администрации.

– Эта тема уже стоит в нашем плане, – немедленно отозвался из-за спины Клима редактор. – Первым пунктом.

– Молодец! Стараешься, Михалыч! – похвалил глава и вручил Климу коробочку. Клим открыл ее. Там был набор матрешек от мала до велика, с широко расставленными и узкими, как у монголов, глазами.

Глава прокомментировал ценный подарок:

– Расставишь их всех на своем столе по рангу, снимешь верхние части, а нижние заполнишь водочкой. И начнешь с самой маленькой… Культура должна быть во всем, так ведь?

– Безусловно, – поторопился с ответом редактор, хотя вопрос был адресован Климу. – Наша редакция в этом плане ведет активную работу…

– Неплохой кабинетик, – похвалил Клим, прогуливаясь вдоль полированного стола. – Но лично я предпочитаю работать в маленькой комнатушке и обязательно перед зеркалом. Зеркало помогает мне точно обрисовать выражение на лицах моих героев… А молодая секретарша у вас есть? А личные апартаменты? У руководителей обязательно должны быть потайные комнатки, в которых они уединяются в обеденный перерыв.

Редактор стыдливо захихикал от таких нескромных речей и стал пунцовым. Но главе администрации, кажется, понравился ход мыслей молодого дарования. Он виновато улыбнулся, развел руками, отчего из-под обшлагов рукавов выглянули несвежие, покрытые катышками манжеты рубашки.

– Увы, пока нет ни личных апартаментов, ни молодой секретарши. Но этот вопрос находится в состоянии проработки.

Редактор, в одночасье уразумев, что здорово отстал от жизни и насущных потребностей своего прямого начальника, тут же попытался исправиться.

– Я предлагаю оборудовать, так сказать, ваши личные апартаменты в помещении нашей редакции, – пошлым шепотом произнес он, озираясь на входную дверь. – А в качестве секретарши вполне сгодится моя журналистка Таня Степанова. – И, задыхаясь от волнения, дрожащим голосом добавил: – Очень, очень милая девушка.

Лицо главы стало серьезным. Он задумался, но ненадолго, вскинул указательный палец и многозначительно произнес:

– Да. Да. Мы обязательно вернемся к этому вопросу.

Клим понял, что старое поколение надо учить и учить жизни, и с полным на то основанием сел в кресло главы.

– И еще вам не хватает бара, – назидательно сказал он, кружась на шарнирах из стороны в сторону.

– Ты записывай, записывай, Михалыч, нечего на память надеяться! – упрекнул редактора глава.

Клим обвел кабинет взглядом и увидел его таким, каким он уже осточертел главе администрации. На него вдруг снизошло озарение. Он взглянул на стоящих перед ним изрядно застиранных жизнью мужчин совсем другими глазами. Кто они такие? Что собой представляют? Два ноля! Михалыч, тот вообще полный ноль, и даже стоит перед главой, как ноль, ссутулившись, склонив голову, напоминая наполовину скрученный коврик для аэробики. А Порфирий Федорович? Подумаешь, глава администрации! Обыкновенный дядька, которому подфартило занять отдельный кабинет. А ведь ничего о жизни не знает! Даже про личные апартаменты не знает! А он, Клим, писатель! Писатель! Штучный, редкий объект. Инженер человеческих душ! Продукт особых усилий матушки-природы. Да после него она, наверное, столетие отдыхать будет, пачками производя вот таких Иван Михалычей и Порфириев Федоровичей.