– Но как? Каким образом все эти женщины ушли на тот свет в зрелом, но еще цветущем возрасте? Объясните мне, пожалуйста! И чем быстрее вы это сделаете, тем быстрее я уйду отсюда, – добавила я менее запальчивым тоном.

– Все мои женщины были милыми и интеллигентными, однако есть одно но…

Он замолчал и глубоко задумался, настолько глубоко, что складка на лице стала четкой и пронзительной, словно ее прорубили топором. Во мне забилось нетерпение; не знаю, у кого как это бывает, но в состоянии ожидания все мои эмоции начинают вибрировать. Мужчина молчал, но я знала, что он чувствует мою внутреннюю вибрацию. Он испытывал меня на прочность. Мы молчали, мысленно продолжая диалог. В спешке я забыла, как его имя, а в распечатке, которую всучил мне Петров, были только имена и фамилии покойных жен мужчины.

– Какое такое «но»?

Надоела затянувшаяся пауза. В горле пересохло, хотелось пить, есть, спать и думать о судьбах человечества.

– Мои женщины… как бы это сказать… – Он замялся и вильнул взглядом от моих пытливых глаз.

– Да говорите же! – потребовала я.

– Все мои жены любили секс! – торжественно провозгласил вдовец и посмотрел мне прямо в глаза. Теперь мне пришлось увильнуть в сторону. Разговор не из легких.

– Да кто же его не любит! Тоже мне, Казанова нашелся, – буркнула я, невольно копируя интонацию Валеры Петрова.

– Секс любят все, согласен, – покорно кивнул мужчина, – но мои жены любили непревзойденный секс, изысканный, такой, чтобы дух захватывало.

– Так вы извращенец! – воскликнула я, чувствуя, как меня вновь накрывает состояние дежавю. Да было это уже когда-то, было!

– Нет-нет, что вы, ничего запретного, просто я не люблю обыденность, и мои женщины тоже.

Я усмехнулась: он не обиделся на меня за извращенца, но упрекнул за горячность. Неужели он такой мастер сексуальных дел, что восемь женщин положили на кон имущество и жизнь ради сомнительных удовольствий? И вдруг из глубин памяти всплыл сюжет забытого рассказа. Полицейский комиссар приходит к женщине, у которой один за другим в жесткой последовательности умирают мужья, долго ее пытает, пока она не признается в содеянном. Она их не убивала, она их закармливала до смерти. Готовила так, что мужья обжирались и в результате умирали. В конце рассказа комиссар просит руки безутешной вдовы, так и говорит, дескать, ухожу в отставку, мадам, только возьмите меня на кошт. И смерть мне не страшна. Ради хорошей жрачки готов отойти на тот свет. Вот оно, дежавю! Только здесь все немного наоборот. Мужчина предоставлял своим женам небывалый секс, а они оказались физически не готовы к удовольствиям. Теперь по всем законам жанра я должна попроситься к нему в жены. Ни за что! Пусть ищет себе другую охотницу до вольных развлечений. Мне еще жизнь не надоела!

– И напрасно! – сказал мужчина, явно прочитав мои мысли.

– Мне лучше знать, – сухо откликнулась я и помчалась к двери, совсем, как в юности, когда я случайно оказалась в квартире бывалого извращенца.

Петров ждал меня. Тоже садист. Знает, где наследил, теперь вину свою замаливает. Валера где-то добыл денег, наверное, все в том же следствии, и сбегал в магазин. На столике дымились чашки с чаем, стояла вазочка с печеньем. «Даже чашки помыл, хозяйственный ты наш». Я устало села за свой стол. Ничего не хотелось – ни есть, ни пить, ни спать, даже думать о судьбах человечества было лень. Перед глазами стоял образ симпатичного мужчины с надменным изломом губ. Что-то притягательное было в этом образе. Что-то демоническое…

Санкт-Петербург, Россия, 02.01.2011 г.

Курю давно. Сначала курила, следуя модным веяниям, потом увлечение молодости стало вредной привычкой. Капля никотина убивает лошадь, а мне хоть бы что. Но жаба душит. Ведь денег море потрачено. Как-то подсчитала, сколько я выкурила за всю жизнь, получилось много, если опоясать выкуренными сигаретами земной шар, можно больше 15 раз обернуться. Это же стоимость трех «Мерседесов» и одной яхты! Но вредная привычка на то она и вредная – прочно въелась!

В этот Новый год пошла за праздничной едой с тысячей в кошельке, у входа в супермаркет чуть не споткнулась, краем глаза узрев что-то необыкновенное. Подошла поближе. Это же электронные сигареты! Я наслышана об этой чудинке, но мало ли что придумают предприимчивые китайцы. В душе боролись сомнения, я задумчиво вертела в руках красивую эбонитовую палочку, похожую на пахитоску. Табачный продавец, словно списанный со старорежимного коробейника, буквально вцепился в меня, почуяв во мне заинтересованное лицо, дескать, не упускайте возможность, берите, хватайте свою добычу, не прогадаете. Очень выгодно! Бросьте на кон вашу тысячу и дальше никаких трат. Уговорил-таки, соблазнил, я повелась на его уговоры. Вместо праздничной еды обзавелась электронными сигаретами. До полуночи оставалось время, отправилась на поиски адаптера – обегала всю Сенную в поисках более дешевого, обошелся в 280 рублей, зато всю новогоднюю ночь прыгала и скакала перед зеркалом с модной игрушкой. Нарядилась в крепдешиновое платье, надела туфли, вместо шампанского пила морс, а на стол поставила остатки недельного шопинга, чтобы умилостивить домашних богов.

Так началась моя новая жизнь, по всем параметрам, абсолютно безвредная и экономная. Но уже на третий день сигарета дала течь, а потом и вовсе поломалась. Я прибежала к коробейнику, при моем появлении он почему-то жутко обрадовался и убедил меня приобрести дополнительно жидкость и пару коробочек картриджей (один раз по 860 рублей и два раза по 500). Вернулась домой, включила – не работает. Матерно кроя женскую слабость и вредные привычки вместе взятые, я бросилась к жулику-коробейнику, а он только руками развел: мол, помочь ничем не могу, порченый товар не принимаю. И, чтобы избавиться от меня, подсказал, что на втором этаже есть еще одна табачная лавка. Проклиная весь белый свет и тот ясный солнечный летний день, когда впервые закурила, я побежала на второй этаж. В лавке торчали трое парней восточной наружности, они искренне удивились моей просьбе, попытались починить сигарету, но ничего у них не вышло. Тогда парни пообещали принести из дома электронную сигарету, бывшую в употреблении. У меня на душе стало легче, все-таки не надо тратиться лишний раз.

За «бэушной» ходила в лавку три дня подряд – у восточных было плохо с памятью. Наверное, я изрядно им надоела, но они терпеливо улыбались. Наконец, свершилось. Принесли. Не обманули. Я почти насильно всучила 200 рублей в знак благодарности. Пришла домой, а сигарета не работает, видимо, адаптер не подходит. Я мысленно выругалась и снова поплелась на Сенной рынок. Побродила, подумала и купила привычную марку сигарет. Блок обошелся в 400 рублей, раньше он шел за 300, но с Нового года акцизы на табак высоко взлетели. Я возвращалась домой и плакала, все жалела себя. Мне даже курить расхотелось. И чем больше я плакала, тем больше жалела себя. Потом поменяла местами жалость и слезы, а на улице мороз больше 20 градусов, при такой температуре слезы к щекам примерзают.

Больше всего жалела себя не за слабость и привязанность к вредной привычке, а за тот солнечный летний день, когда я еще была легкомысленной. А потом уже все остальное в ход пошло. Вспомнилась первая любовь неудачная, потом – как экзамен в институте не сдала, пришлось пересдавать, еще один начальник крепко обидел 18 лет назад, и жених женился, не помню сколько лет прошло уже… а на прошлой неделе туфли купила на размер меньше, во всем мире национальные конфликты разгораются, вчера суп пересолила, в общем, все в кучу собрала. Когда к дому подошла, список неприятностей иссяк, а слезы высохли. И вдруг в голове игриво промелькнуло: «Три «Мерседеса» прошляпила, яхта уплыла далеко за горизонт, и замуж так и не вышла, а на электронные сигареты всю зарплату ухнула, что уж тут…. Нечего печалиться! А не закурить ли мне трубочку? Завтра же куплю, и непременно золотую…». На этом сердце успокоилось.