— Мне очень надо. Значит, смогу. Сделаешь?

— Да. Принести её вам сюда?

— Нет, — мотаю головой. — Давай условимся о каком-нибудь примечательном месте за пределами дворца. Будешь ночью ждать меня там. Потом уйдём в Гьярану вместе. И себе тоже купи что-нибудь другое. Не чёрное.

— Но это ведь вдовий наряд. Я не имею права носить другое, — ошарашенно шепчет бедная Гапка.

— А я надевать мужскую одежду? — изгибаю я бровь.

— Праматерь Великая, нет, конечно, — мотает она головой.

— Но мы хотим жить. Значит правила можно нарушить, — уверенно произношу, вкладывая ей это убеждение в сознание.

— А как вы выберетесь из дворца? — наконец смиряется с неизбежным попранием приличий няня Мирэн.

— Спущусь из окна Лалерин.

Как старушка не упала в обморок, даже не представляю. Она буквально побелела, прижав обе ладони к лицу и смотря на меня перепуганными глазами.

— Девонька моя, что же это вы удумали? Может выйти как-нибудь получится? Вы же убиться так можете, — шепчет потрясённо.

— Не убьюсь. Я уже придумала, как это сделать безопасно, — а подробности ей знать необязательно. — Прокрасться через весь дворец незамеченной, ты же сама знаешь, что невозможно. А так меня только поздним утром хватятся. Мы уже в Гьяране к тому моменту будем, — по крайней мере, я на это надеюсь. Сомнения в выносливости доставшегося мне тела вполне обоснованы, как и в способности Гапки быстро передвигаться.

Словно прочитав мои мысли, старушка вздыхает тяжко. Смотрит жалостливо.

— Госпожа Мирэн, не надо вам меня с собой брать. Обузой вам буду. Не могу я задерживать вас. Давайте лучше всё-таки тут останусь и как-нибудь внимание отвлеку, чтобы вам времени больше дать.

— Нет, — категорично возражаю, понимая, что ни за что так не поступлю. Да и, если подумать, путешествовать вдвоём с человеком, который хоть знает, куда двигаться, для меня же лучше. — Я никуда без тебя не уйду, няня. А сейчас давай договоримся о деталях. Пришлёшь мне вместо себя кого-то, кто не побежит каждое моё движение докладывать, и уходи.

На составление плана с учётом моего незнания многих местных реалий и осторожного прощупывания почвы, ушёл не один час. Самым сложным моментом мне казались финансы. Идею с выносом драгоценностей я честно обдумала, но интуиция мне подсказывала, что это чревато серьёзными неприятностями, и няня подтвердила эти мои подозрения, стоило мне вскользь про них упомянуть. Продать драгоценности, как она сказала, мы нигде в Гьяране не сможем из-за магической метки, а даже если сможем, нас тут же выдадут. Так что вопрос денег озаботил меня ещё сильнее. И тут Гапка огорошила меня, заявив, что деньги у неё есть и много. Дворцовой прислуге платят хорошо, а она долгие годы была няней принцесс. А поскольку самой ей ничего и не надо, то женщина просто откладывала, собираясь завещать их дочери, а теперь они вот нам помогут сбежать. Мне неловко было соглашаться на её предложение, но другого выхода я пока не видела. Пришлось утешать себя мыслью, что я с Гапкой обязательно сочтусь.

После того, как все важные моменты были наконец согласованы, старушка, посоветовав, кого из служанок лучше звать, если что-то понадобится, обняла свою госпожу Мирэн в моём лице и ушла к себе, чтобы, захватив самое необходимое, исчезнуть из дворца. Одной заботой стало меньше. Теперь все зависит лишь от того, смогу ли я воплотить задуманное в жизнь.

А для этого мне необходимо оценить стену, по которой придётся спускаться, и приготовиться к самому спуску. Да и проведать Лалерин нужно, чтобы убедиться, что с ней после вчерашнего всё хорошо. К девочке я отправилась сразу, как ушла Гапка, сообщив вскользь о своём намерении при служанках, чтобы меня не искали. Сегодня надо ещё побыть послушной паинькой.

Дело идёт к обеду, и кроха должна уже проснуться. В коридоре у дверей моих покоев стражи действительно не наблюдается, так что в комнаты Лале я добираюсь беспрепятственно. А увидев малышку, внезапно застываю, любуясь этим милым созданием. Она сидит на своей кровати и сосредоточенно расчёсывает волосы красивой кукле в жёлтом платьице.

— Здравствуй, Лале, — присаживаюсь я рядом с ней, игнорируя няню, застывшую у кровати с постным лицом.

— Здравствуй, тётя Мирэн, — бросив на меня мимолётный взгляд, здоровается малышка.

— Как ты себя чувствуешь? Выспалась?

Лале пожимает плечиками. И продолжает равномерно скользить гребнем по вполне натуральным на вид волосам игрушки.

— Какая красивая у тебя кукла. Как её зовут? — интересуюсь я, вглядываясь в личико ребёнка и пытаясь понять, легче ли ей.

— Ясмина, — тихо произносит ребёнок.

— Какое восхитительное имя, — с восхищением хвалю искусно-сделанную тряпичную куколку. — Она у тебя, наверное, любит прихорашиваться.

Лале кивает, а я обращаю взгляд на няню, ловя ту за разглядыванием моей скромной персоны. Прищуриваюсь недовольно, вскинув бровь, и грымза бледнеет.

— Лалерин уже завтракала? — спрашиваю я у настороженной женщины.

— Да, ваше высочество, — склоняет та голову.

— Я хочу знать её распорядок дня. Когда Лалерин положено обедать, ужинать? — мне нужно остаться с ребёнком наедине, но я не хочу, чтобы из-за меня она голодная сидела, потому хочу понимать, сколько у меня времени.

Няня девочки с недоумевающим видом сообщает мне, что Лалерин сегодня долго спала, потому завтракала совсем недавно и до обеда ещё далеко. Выслушав служанку, я сообщаю, что хочу побыть с племянницей один на один, а она может быть свободна до обеда. Надеюсь, справиться с четырёхлетней тихой крохой пару часов я сумею. Сегодня няньке хватает ума не возражать, и она, коротко поклонившись, удаляется. А я обратно поворачиваюсь к девочке. Та, явно, слушала наш разговор, но по-прежнему занята куклой.

— Твоя Ясмина не будет возражать, если я тебя тоже причешу и заплету косу? — спрашиваю у крохи, почему-то вспомнив, как одна из моих хороших приятельниц — мы ходили с ней на один скалодром — работающая детским психологом, как-то рассказывала, что малышам после потрясений и сильных стрессов бывает свойственно говорить о своих переживаниях в третьем лице, приписывая их кому-то другому. А ещё мне элементарно нужно прикоснуться к девочке, чтобы посмотреть, не осталось ли той гадости, которая её душила.

— Ясмина не возражает, — сообщает мне Лале, бросив осторожный взгляд.

Рядом с девочкой стоит резной деревянный ларец, в котором я нахожу красивую золочённую щетку для волос и кучу всяких украшений. Залезаю на кровать позади девочки и приглаживаю роскошную гриву иссиня-чёрных волос.

— А Ясмине нравится здесь? — интересуюсь, прикрывая глаза, вспоминая вчерашние действия и отпуская что-то внутри, позволяя себе ВИДЕТЬ.

— Ясмине здесь одиноко, — вздыхает Лалерин.

— Почему? Она хочет обратно в дом твоего отца? — той пакостной гнили, что вчера была вокруг неё, уже нет, но тоска по-прежнему мучает детское сердечко. Тут я, к сожалению, бессильна. Или пока не знаю, что делать в таких случаях.