Оставалось надеяться, что Шараев все же не как папа и хоть что-то замечает.

В раздевалке Надя торопливо стянула теплые дутики и одернула новую юбку. Вернее, юбка была не новая, а мамина. Только маме она была мала, а Надежде оказалась в самый раз, тем более что ткань замечательно растягивалась. Небольшие стразы вдоль разреза делали ее чрезвычайно нарядной. Конечно, стоило бы приберечь этот парадный выход для дискотеки, но ситуация изменилась настолько круто, что тянуть было нельзя.

Первым ее заметил Каратаев.

– Черемушкина? – ойкнул он, когда Надя пристраивала на вешалку пуховик рядом с его курткой.

– Чего?

– Это ты?

– Нет, не я, – буркнула Надежда. – Не пихайся.

Она впервые пришла в школу в туфлях и, несмотря на тренировки и не особо высокий каблук, чувствовала себя неуверенно.

– У тебя сегодня день рождения? – не отставал Сережка. – Проставляться будешь?

– Нет у меня никакого дня рождения, не приставай!

– Черемушкина, но ты сегодня офигительная! Слушай, пошли после школы погуляем, – с ходу предложил Каратаев.

– Погуляем? – изумилась Надя. – С чего вдруг? Если тебе алгебра нужна, я и так дам…

– Да не нужна мне алгебра, – обиделся тот. – Я ее сделал. Меня мать за тройки в четверти ругает, мне на четверку натягивать надо, я теперь эту алгебру во сне даже вижу. Я ее сам кому угодно могу дать списать. В кино пойдешь, спрашиваю?

– Нет, я сегодня не могу, – чувствуя себя Катериной Совко, величественно отказала Надя. Но, в отличие от Совко, чувство неловкости у нее осталось. Все же отказывать тоже нужно уметь. Тем более что вдруг и ей тоже нужен будет какой-нибудь Каратаев, чтобы Дима приревновал? Или это слишком сложная комбинация?

Все же шахматисткой Надя не была и в силу отсутствия опыта очень боялась просчитаться.

Следующей жертвой ее нового имиджа стал Терехин.

– О, Черемушкина, – радостно заорал он. – Замуж собралась?

– Чего вдруг? – опешила Надежда.

– Ну, нарядная такая, накрашенная, – пояснил свое предположение Леша.

– В фате, – дополнила его список Надя. – Логика у тебя, Терехин, железная. И не поспоришь.

– Не, правда, скажи честно – для кого нарядилась-то? – не унимался любопытный Алексей.

– Для себя, – отрезала Надя. – Надоело делать вид, что я только умная.

– Ишь ты, – заржал Терехин. – У тебя не особо и получалось.

То ли это был двусмысленный комплимент, то ли однозначное оскорбление. Черемушкина решила не зацикливаться на Терехине, но отвязаться от Лехи было не так-то просто.

– Слышь, Черемушкина, а что ты после школы делаешь? – неожиданно поинтересовался он.

– Обычно я после школы делаю домашку, – ехидно просветила его Надя.

Все же как приятно быть красивой! И, как оказалось, внимание парней льстит, бодрит и вообще – классно, когда тебя замечают как девушку, а не как ходячий портфель с тетрадками, с которых можно списать. А то все в свободное время устраивают личную жизнь, а потом у наивных Черемушкиных списывают уроки, на которые у них, видите ли, не нашлось времени накануне!

В общем, было совершенно не важно, кто именно говорит тебе комплименты или демонстрирует интерес. Хоть хулиган Терехин, хоть Каратаев, которого ты раньше не замечала и дальше замечать не собираешься. Главное – нравиться. Хоть кому-нибудь. А лучше – вообще всем сразу. Как Совко.

– Ха, – вырвал ее из приятных дум Алексей. – Домашку она делает! Я вчера видел, как вы с новеньким из десятого «А» в кино ходили.

– Так получилось, отвяжись. – Надя вспомнила, ради чего похорошела, и ей резко стало не до Терехина.

Не тут-то было.

– А давай теперь у вас со мной так получится. Я тоже в кино люблю ходить, но мне не с кем. Пошли втроем, поржем, – отчаянно краснея, предложил Терехин.

– Чего вы тут? – подбежала разрумянившаяся Таня. – Я чуть не опоздала.

– Красилась? – подозрительно спросила Надя. Могла бы и не спрашивать. Сегодня Гусева намалевалась, как в клуб. Аж с блестками.

– Нет, мылась, чтобы стать блеклой и незаметной, – огрызнулась Татьяна. – Договорились же, все будет по-честному.

Наде почему-то казалось, что они договаривались о чем-то другом. Например, о том, что Дима все же достается ей, и именно она будет его приручать и дрессировать. Похоже, Гусева за ночь передумала.

– Что-нибудь уже было? – напряженно поинтересовалась Таня.

– Было, – влез в диалог Терехин. – Я вас в кино пригласил.

– Обеих? – ухмыльнулась Гусева. – Втроем пойдем?

– Можем еще кого-нибудь взять, – не понял ее сарказма Леша. – Чем больше народу, тем веселее.

– Терехин, спасибо за предложение, мы подумаем, – вежливо отфутболила его Татьяна. – Собирай пока компанию, а то вдруг мы не сможем, не одному же тебе идти.

– И чего? Прямо обе не сможете? Вы сиамские близнецы, что ли, по отдельности не ходите? – съязвил Алексей.

– Иди, Терехин, у нас секреты, – отмахнулась Надя. Как-то терехинские ухаживании быстро перешли на тему общего культпохода в кинотеатр, и стало неинтересно.

Шараев пришел минут за десять до звонка.

– О, девчонки, привет! – радостно гаркнул он, демонстративно помахав им рукой и развеяв сомнения – как быть, что делать, подходить ли первыми.

Надя с Таней резко снялись с места и двинулись к принцу.

– Слушайте, – ажиотированно орал он, параллельно раздеваясь и стряхивая с ног ботинки. – Я вчера был под таким впечатлением, так клево сходили. Я, прикиньте, до чего дошел: надел наушники, стал пол пылесосить и только на середине уборки понял, что пылесос так и не включил.

Девочки захихикали, подсев рядом.

– Надо будет еще сходить как-нибудь, – улыбнулся Дмитрий, выдернув у Нади из под попы свою куртку. – Вы классные.

Рядом демонстративно причесывалась Совко, поглядывая на Надю. То, что у Диминой новой подружки теперь такая же прическа, как у нее, Катерина заметила сразу.

– О, Димочка, – нарушила она их воркование, уставившись на Шараева своими глазищами, – ты ж у нас специалист в киноиндустрии, в новинках разбираешься. Может, посоветуешь мне какой-нибудь ужастик на ночь? Чтобы аж спать перестала.

– В зеркало чаще смотрись, самое то будет, – едко посоветовала бдительная Гусева, решившая во что бы то ни стало не допустить налаживания отношений между Димой и Совко.

– Ишь, какие пионеры нынче зубастые стали. – Катерина презрительно посмотрела на языкастую Татьяну. – Я смотрю, ты над младшими классами шефство взял. Похвально, похвально. Глядишь, грамоту в конце года дадут.