— Что сказал врач? — интересуется он, как только автомобиль вливается в поток машин, следующих по шоссе. — Он не настаивал на госпитализации?

— Спасибо, что волнуешься, — намеренно искажаю смысл его слов и приторно улыбаюсь. Конечно же, Бакаев не обо мне заботится, просто он такой человек, которому необходимо всегда держать руку на пульсе.

— Окса-а-на… — растягивает он мое имя, и мне неожиданно, так несвоевременно видится в его голосе чувственный подтекст. Украдкой поглядываю на его четкий профиль и руки, лежащие на руле. На его запястье крупные дорогие часы, длинные пальцы сжимают черную кожу обшивки руля. Уверенно и властно. Сглатываю и отвожу взгляд, вспоминая, как эти руки стискивали мою шею. Свожу бедра вместе и закусываю губу. Мое тело странно и неправильно реагирует на присутствие этого мужчины… Нельзя…

— Врач прописал постельный режим, сказал не нервничать и при необходимости пить успокоительное, — неохотно рассказываю о визите в дорогую клинику, куда меня отвез молчаливый водитель Бакаева. Я тоже не особенно хотела разговаривать, но невольно заинтересовалась: он специально таких выбирает— себе под стать?

Бакаев молча кивает, принимая мой отчет, и озвучивает следующий вопрос, лежащий на повестке дня:

— Я не понял, что у вас за отношения с мужем?

Мне неприятно говорить о Гене, это слишком личное, но раз он спросил, то вряд ли это праздный интерес.

— Что конкретно ты хочешь знать? И зачем?

— Хочу понимать, будет ли между нами третье лицо, которое станет вмешиваться и притязать на детей, влиять на твои решения.

Киваю, соглашаясь. Вопрос действительно резонный.

— Наш брак фиктивный, Гена очень долгое время жил с моей мамой гражданским браком, потом дал мне свою фамилию.

Замолкнув, сцепляю пальцы в замок, теребя тонкую ткань подола. Скоро в нем дыру протру.

— Судя по всему, не совсем фиктивный, — явно хочет уличить меня в обмане, не верит, скашивая в мою сторону взгляд и кривя губы в насмешке.

А есть ли смысл переубеждать? Его не касается мое семейное положение.

— Ты спросил, будет ли он вмешиваться. Отвечаю: нет.

— Странные у вас отношения. И семейка вся как на подбор, — кривится с неприязненным выражением лица.

— На свою посмотри, — огрызаюсь в ответ. — Так запросто навешиваешь ярлыки, не разобравшись!

Господи, почему мы постоянно ругаемся? Ведь нам нужно как-то договариваться, находить правильные пути, а мне— в первую очередь мне— быть хитрее и уступать, иначе, того и гляди, Бакаев остановит машину и выбросит меня на обочину. С него станется.

— Из-звини… — спотыкаясь на слове, делаю над собой усилие к примирению, чем вызываю удивленный взгляд.

— За что ты конкретно извиняешься?

Вот же гад.

Втягиваю носом воздух и… сбиваюсь с мысли. Густой мужской аромат с древесными нотками обволакивает меня, специфически действует на все рецепторы, заставляя напрячься и прийти в полную боевую готовность. Я на взводе, встревожена, натянута как струна и испытываю тысячу контрастных желаний.

Открываю окно, чтобы впустить в машину свежий воздух. Вдыхаю и выдыхаю жадно, надеясь избавиться от удушающего влияния на меня Арслана Бакаева. Всего лишь несколько минут разговора— а я уже на пределе. Что же будет дальше? Немного прихожу в себя и продолжаю разговор.

— Ты имеешь право на вопросы, — иду навстречу, давая ему карт-бланш, которым он беззастенчиво пользуется.

— Хорошо. Ты собираешься подать на развод? Я могу помочь с оформлением документов и предоставить адвоката.

— Сейчас не до этого. Другие вопросы первостепенны.

— Вересов даст тебе развод?

— Не думаю, что будет препятствовать. Почему так важен мой статус? — напрягаюсь из-за настойчивости своего оппонента. Мне приходит на ум предположение, и я по глупости, не подумав, незамедлительно его озвучиваю: — Ты хочешь на мне жениться? У вас же принято многоженство?!

О боже мой, неужели я права?!

Хочется прикусить язык! Но уже поздно. Слово — не воробей. Что я только что ляпнула? Буквально себя предложила! И кем? Второй женой! Я же не могу так низко себя ценить… Или могу? Немыслимый раньше факт вдруг кажется манной небесной. Как причудливы порой выверты судьбы…

Бакаев равномерно распределяет внимание между мной и дорогой. Кидает на меня один-единственный взгляд, значение которого я не успеваю уловить, настолько он мимолетный.

К счастью, на этот раз мы не врезаемся в очередное дерево. Значит, мои слова его не шокировали. Был готов их услышать?

Его молчание меня изрядно нервирует, заставляя дернуться на месте — к нему — и под воздействием ремня безопасности откинуться назад.

Чувствую, что это возможность изменить всё. Не давая себе времени даже подумать, стараясь не упустить момент, начинаю горячо его убеждать:

— Это был бы идеальный вариант для нас! Ты думал про это, да? Арслан, думал? Это мне предлагаешь? — хочу его растормошить, понять, что у него на уме. Но он опять молчит, только крепче сжимает руль. — Мы бы смогли вместе воспитывать детей. Или, если не хочешь вместе, то я могу жить отдельно, ты бы меня не увидел даже. Только изредка, для решения вопросов по поводу детей. — Меня трясет от возбуждения, когда я продумываю нашу будущую жизнь, взмахиваю руками, прижимаю ладонь ко рту, вспоминая об одном существенном факте. Произношу тихо и осторожно:

— Твоя жена… Ты ничего о ней не говоришь. Что она сказала про появление Лизы? Она будет в том месте, куда ты меня везешь? Куда мы едем, кстати?

— Погоди, Оксана, ты слишком торопишься, — осекает меня своим непререкаемым тоном, подавляет авторитетом, и я сразу захлопываю рот. Стараюсь затолкнуть внутрь отчаянное желание получить конкретные ответы. Что-то я слишком разговорилась и спешу. С Бакаевым приходится включить терпение на максимум.

Убеждается, что я молчу, кивая каким-то своим мыслям.

— Сперва мы выясним, являешься ли ты матерью девочек. Хотя я все больше склоняюсь к мысли, что это лишь формальность. Вы все трое очень похожи. И я не думаю, что какое-то третье лицо было вовлечено в этот процесс. Я имею в виду анонимные донорские яйцеклетки.

Слова Арслана заставляют меня широко распахнуть глаза. Он не такой человек, который будет полагаться только на субъективный факт внешнего сходства.

— Вы что-то выяснили вместе с адвокатом в перинатальном центре?

— Нет. Пока нет. Хмара почувствовал, что запахло жареным, когда мы явились к нему с адвокатом, и заявил, что берет паузу и не скажет больше ни слова. В том смысле, что он имеет право не предоставлять документы в тот же день. Теперь ему нужно подготовиться к защите репутации своей больницы. Думаю, он уже пожалел, что не подготовился к нашей встрече должным образом. С другой стороны, он не мог знать, что его сотрудница проворачивает темные делишки.