Людмила положила трубку совершенно счастливая и пошла наверх, за Наташкой. Наташка тоже, оказывается, была счастлива: расцвели долгожданные амариллисы. Два: персиковый и ярко-алый. Персиковый, видимо, был породистее, на толстой ножке красовалось аж целых шесть огромных, в кулак, колокольцев с белой сердцевиной. Алый был куда скромнее — всего два. Но все равно, зрелище было потрясающее, Людмила чуть было не забыла, зачем пришла.

Услышав про гостя, которого хозяйка в открытую назвала дорогим, Наташка слегка испугалась. От дорогого гостя армянской яичницей не отделаешься, надо что-то такое придумать, что-то из ряда вон, что-то эксклюзивное.

— Может, рыбу в сырном соусе, как вы думаете? — спросила она.

— Наташ, ну сколько можно, мы же договорились «на ты». А что за рыба?

— Там вся суть в том, что рыба должна быть и белая, и красная. Например, форель и морской язык или палтус. Сыр, сливочное масло есть, сливок нет, помидоров тоже. А главное, Людмила, у нас с вами… с тобой нет рыбного филе. Не годится. Надо что-то другое придумать.

— Нет уж, ты меня заинтриговала. Хочу рыбу в сырном соусе. Сейчас Володька приедет, и ты с ним в город вернешься, время есть. Купишь что надо. Значит, рыбу мы решили, рыба в сыре — это хорошо. Только одной рыбой сыт не будешь. Давай думай дальше, чего еще готовить, чего докупать, а я пока Володьку озадачу.

После звонка жены Владимир летел домой как на крыльях. Визит Людмилиного родственника его не так уж и обрадовал. Дядю Колю он побаивался. С другой стороны, тот был интересным собеседником. Владимир с равным интересом слушал и северные байки, и советы по бизнесу, особенно если дело касалось конкурентов. Опять же, можно было рассчитывать на преферанс, жена и ее дядюшка, страстные любители этой офицерской забавы, давно приохотили и Владимира. Но это все ложка дегтя. А бочка меда — поездка в город с Наташкой. Он усадит ее на переднее сиденье, разговорит, даст порулить, да мало ли что можно придумать. А потом он будет выхватывать у нее из рук тяжелые сумки, будет смешить ее, будет спорить о чем угодно. Часа два у него точно будет.

Она опять выглядела как мальчик: джинсы, вельветовая курточка, ботиночки — унисекс, минус волосы, минус косметика. Плюс… Плюс — она сама. Наташка ждала его прямо на пороге, чтобы не терять времени.

Он думал, что придется уговаривать ее сесть на переднее сиденье, но ошибся — она спокойно уселась рядом с ним, достала из кармана бумажку, коротенький карандашик и начала в этой бумажке что-то отмечать. Вот и как с ней заговорить, если она такая сосредоточенная? О чем? Ему почему-то казалось очень важным не какую-нибудь чушь нести, как обычно, а сразу сказать что-нибудь такое, что-нибудь значимое, чтобы она заинтересовалась, чтобы после первой его фразы глаз с него не сводила. В голову ничего не лезло. Но первой заговорила Наташка:

— Владимир Иванович, я забыла спросить: у вас деньги есть? А то тут по списку много получается.

Владимир рассмеялся. Деньги, скажет тоже. Вот теперь понятно, что она из деревни. Он рефлекторно глянул на дорогу, убедился, что пусто, посмотрел на нее со значением и снисходительно сказал:

— Наташа, в наше время не обязательно таскать с собой мешок наличных, есть же карточка.

Она тоже улыбнулась. Кажется, тоже снисходительно:

— Не скажите, наличные тоже нужны. Мы же на рынок едем, а там карточки не принимают, только деньги.

— Зачем на рынок? — удивился он. — А в супермаркет заехать — не судьба?

— На рынке все свежее, если выбирать с умом. У меня там есть несколько знакомых, все купим в лучшем виде. Ой…

Наташка вспомнила про Маратика. Рынок — его вотчина. Там все всё знают, знают его, знают ее, знают, что она с Маратиком. И пусть он ее сам выгнал, ему все равно доложат, что она ходит по рынку с чужим мужиком. Как бы неприятностей не получилось. С другой стороны — выхода у нее нет: поработав в большом магазине, она прекрасно знает, что продукты там бывают не только второй, но и третьей, и четвертой свежести. Наташка не раз видела, как моют осклизлые сосиски, как натирают подсолнечным маслом поседевшую колбасу, как наклеивают поверх заводских новые даты производства и сроки годности. К тому же в самом популярном супермаркете города ее тоже знают как облупленную, сколько лет она со шваброй и тряпкой им там глаза мозолила…

В этот момент проснулся сотовый Владимира. Оба вздрогнули. Наташка — потому, что пока ничего не придумала, а Владимир — потому, что его оторвали от размышлений о том, как же все-таки с ней заговорить непринужденно. Звонила Людмила, велела добавить в список манго, красный салатный лук и авокадо, вычитала рецептик прикольный в Интернете, с бужениной.

— Люд, я же машину веду, ты Наташе позвонить не могла? Тем более что список у нее… Как — нет? Совсем? Ладно, извини, эту проблему я решу. Сегодня же. Да, и авокадо купим, и манго купим.

Это множественное число он ввернул в разговор, тихо радуясь. Мы. Вместе. Купим, поедем и купим. Ты там распоряжайся, а мы тут чего надо, то и сделаем. Мы вместе сделаем, а ты там… Ну, в общем, ты там. А мы — тут. Он сунул трубку в карман и посмотрел на Наташку. Она о чем-то напряженно думала, это было видно, даже нахмурилась. Ему тоже стоило подумать. Жена сказала, что у Наташки нет сотового телефона. Это плохо. Когда все у них завертится, сотовый будет просто остро необходим. Значит, надо ей телефон срочно купить. Только как это преподнести? Гордая ведь, сто процентов — отказываться начнет.

— Наташ, ты кто по гороскопу? — спросил он.

— Рыба я несчастная, — рассеянно улыбнулась она.

— Значит, у тебя скоро день рождения?

— Еще не очень, девятнадцатого марта, — сказала она, продолжая думать, как же все-таки и дело сделать, и на неприятности не нарваться.

С днем рожденья фишка не прокатит, понял Владимир. Упрется, как пить дать упрется. Можно, конечно, поставить ее перед фактом: на тебе телефон, пользуйся. Но он прекрасно помнил, что получилось из подобной ситуации два года назад, когда он решил осчастливить тещу. Купленный без ее участия красивый дорогой аппарат пришелся не ко двору. Теща путалась, никак не могла запомнить, что где, и, в конце концов, он увидел, как она пользуется своим старым, немодным телефоном. Было обидно. Бог с ними, с деньгами, но он же от души выбирал…

— А, какого черта… — пробормотал он себе под нос и резко свернул. Скажет, что телефон ей нужен для того, чтобы хозяева могли дозвониться в любую минуту. Как все-таки неудобно, когда женщина, которая тебе небезразлична… Да ладно, чего уж там, от которой ты без ума, находится в подчиненном положении по отношению к тебе. И даже не просто подчиненном. Вот если бы он своей секретарше сделал дорогой подарок, та бы до потолка прыгала. Или ту же Марину взять. С ней было бы вообще просто: сохрани мой номер, я буду тебе звонить. Все. Хозяин сказал, что будет звонить, — значит, берем телефон и благодарим. Никаких турусов на колесах.

Вся беда в том, что он никак не может относиться к Наташке как хозяин к прислуге. Она так себя ведет, что это невозможно. Или он так себя ведет. Или он себе придумал, что она как-то там по-особенному себя ведет…