Доставщиком суши оказался щупленький молодой парнишка, и Марина прикинула, что скорее это она ему даст по башке и отнимет выручку, чем он будет её грабить. Пока она рассчитывалась за суши, подоспела и доставка продуктов.

Распихав продукты по полкам холодильника, Марина выложила суши из пластиковых коробок на красивую квадратную тарелку, вылила соевый соус в специальную малюсенькую тоже квадратную тарелочку. Палочки пристроила на подставку. В доме имелся настоящий дорогой японский сервиз тончайшего фарфора, предназначенный для коллективного поедания суши. Сервиз украшали картинки со сценами из японской жизни. Надо сказать, что картинки были весьма похабные. Так же в сервизе имелся и графинчик, и рюмочки для саке. Тоже с подобными картинками. В своё время сервиз подарил Рукожопу кто-то из его важных партнеров по бизнесу. Теперь Марина подозревала, что подарок этот явно был со значением. Саке у Марины не было, зато имелось сухое белое вино. Марина налила себе бокал и приступила к трапезе.

«А неплохо»! – подумала она, разглядывая японцев, домогающихся гейшу различными способами. Ещё немного такой семейной жизни с Рукожопом и она полюбит одиночество.

Рукожоп явился, когда она усиленно делала вид, что спит. Он тихо забрался под одеяло и обнял Марину. Она замерла, ведь пижаму с собачками и мячиками он категорически запретил ей надевать, а храпеть специально она не умела. Однако других поползновений от Рукожопа не последовало, и он захрапел сам. Марина осторожно выползла из-под его руки на край кровати и, наконец, заснула.

За завтраком муж сообщил, что через неделю Марине придется пойти с ним на новогодний корпоратив для узкого круга вип-персон. В смысле исключительно для генералитета. Для всех этих, которые вроде бы около Башни, но якобы сами по себе. Будет кто-то из важного московского руководства. Мероприятие официальное, поэтому все будут с жёнами.

– А без жены тебе никак нельзя? – поинтересовалась Марина.

– Нельзя. А что?

– Да, ничего. Знаю я эти ваши мероприятия и этот ваш узкий круг. – Марина фыркнула. – Тоже мне генералитет и вип-персоны. Одно название. Наклюкаются водки с пивом, материться будут, танцы-шманцы, караоке, анекдоты пошлые. И московские ваши, наверняка, ничем не лучше. Зачем вам там жёны? Там проститутки нужны, чтоб сразу в баню.

– Надо же, какие мы нежные? Материться при нас нельзя! Танцы мы не танцуем, караоке не поём. Нам бы пофилософствовать, правительство похаять. Мы, мать их, либералы интеллигентные, не иначе. Вот семя питерское ядовитое! Забыла, с чьей руки кормишься? Ты сама-то, чем от проститутки отличаешься? Разве что штампом в паспорте!

– Ну, знаешь ли! Это уже переходит все границы. – Марина встала. – Забыл, что я тоже немного работаю?

– Сядь! – рявкнул Рукожоп. Нехорошо так рявкнул. – Работает она. На помаду хоть бы заработала.

Пришлось сесть.

– Купи там себе, чего подороже, да марафет наведи. В блондинку, помнишь, красилась? Сделай. Сейчас у всех блондинки. Но чтобы моя жена лучше всех была. У меня всегда всё самое лучшее.

– Зачем тебе это надо? Вдруг завидовать начнут.

– Не начнут. Эх, Мартыш! Много ты о себе понимаешь! Тебе сколько лет? Забыла? Овал у тебя далеко не юный. – Он потрепал Марину по подбородку. – Чему тут завидовать? И улыбаться там не забудь. А то будешь королеву из себя корчить, через губу разговаривать. Я тебя знаю.

– Можно теперь уже идти?

– Ступай, – Рукожоп ухмыльнулся и шлёпнул её по попе, когда она встала.

Марина пошла собираться на работу. У себя в гардеробной она устало плюхнулась на пуфик и уставилась в зеркало на свой далеко не юный овал. Вспомнила, как адвокат подозревала, что она передумает разводиться. Куда там! С каждым днем, как говорится, всё чудесатее и чудесатее. Не ровен час этот упырь, действительно, начнет её бить. Похоже, «Остапа понесло» или, модное слово сейчас появилось «расчехлился». Точно! Рукожоп расчехлился. И действительно, чего ему теперь стесняться? Уж если она видела, куда он руки свои запихивает…

– Я что-то не поняла, – сказала она ему, когда они уже ехали в лифте. – Ты вроде хотел мириться. Как-то не похоже.

– А я стараюсь. – Он притиснул её к стенке, расстегнул шубу и грубо ухватил за грудь. – Но как вспомню, что татарин тебя лапал…

– Пусти, – зашипела Марина. – Я тоже могу представить, чего ты там лапал! На совещаниях!

К её облегчению лифт приехал на первый этаж, двери распахнулись. Пришлось улыбаться охраннику, здороваться с водителем. Когда они сели в машину, он взял её за колено, потом попытался залезть под юбку, но юбка оказалась слишком узкая, и у него ничего не получилось. Выходя из автомобиля у своего офиса, она изо всех сил пнула его по ноге острым каблуком.

В свой обеденный перерыв Марина договорилась встретиться с матерью в ближайшем от её дома отделении банка, где имелось сейфовое хранилище. Пока оформляли документы, мама тревожно поглядывала на Марину, но лишних вопросов задавать не стала. Марина сгрузила в ячейку наличные рубли, снятые ею раньше в банкомате с собственной карточки, пачку долларов, украденную из сейфа мужа, драгоценности и сканы документов. Оригинал документов на свою машину она решила всё же оставить себе и тоже сунула в банковскую ячейку. Договор на аренду ячейки она отдала матери, доверенность на Марину осталась в банке. Ключ она решила пока хранить у себя в офисе.

– Ты хорошо подумала? – поинтересовалась мама, когда они вышли из банка.

– Да, мамулечка, хорошо. Видишь ли, Сергей каждый день мне не даёт передумать. Ни малейшей возможности. – Марина грустно улыбнулась. – Ты там поспрашивай у своих подружек насчёт работы для меня.

У мамы ещё со времен учёбы в институте имелись подружки из разных сфер экономики и финансов. Многие в отличие от мамы не вышли на пенсию, а ещё работали. Да и пенсионерки обладали некоторыми связями в своих бывших учреждениях. Чем чёрт не шутит, вдруг организуется какая-нибудь вакансия для Марины?

– А что Ганнушкин твой? Он вроде приличный человек. Неужели уволит?

– Как пить дать! Сергей Владимирович же наш стратегический ключевой заказчик. Столько контрактов подогнал. – Марина закатила глаза. – Мы ему и полижем, если надо, и пососём, не то, что жену уволим по первому требованию.

– О Господи! – Мать перекрестилась, потом перекрестила Марину. – Спаси, сохрани и помилуй!

– Всё будет хорошо.

– Может, ко мне переедешь?

– Нет. Во-первых, ещё рано, во-вторых, тебе эта нервотрепка ни к чему.

– Как бы не избил тебя. С него станется.

– Ну, если к тебе перееду, точно изобьёт, ещё и тебе перепадёт. Осталось немного потерпеть, скоро Юрка приедет, при Юрке он точно скандалить не будет. Надо же изображать любящего отца и примерного семьянина. Вот как только заявление на развод подам, сразу съеду.

– Куда, если не ко мне?