Дракс наморщил лоб:

– Это будет трудно. Профессор очень занят в последнее время. Кроме того, он не любит светскую жизнь.

– Я сам не любитель светской жизни. Зато я очень люблю легенды о вампирах. Прошу вас!

Дракс многозначительно пожевал губами. Стокер вглядывался в его лицо с надеждой и мольбой.

Когда граф Дракула вернулся домой, второй Дракула брился. Вместо зеркала он использовал до блеска начищенный медный таз, возле которого поставил свечу.

– Фу и фто там? – осведомился Цепеш, выскребая бритвой надутую правую щёку. Делать это левой рукой было нелегко.

– Устал, – коротко ответил вампир.

– Кто, Стокер? Чем вы его утомили?

– Нет. Я устал. Он-то мог бы рассказывать всю ночь о своём замечательном и неповторимом романе и остаться свеж, как кровь семнадцатилетней девственницы. Редкостный зануда. Знаете, князь, у меня много причин для неприязни к вашим собратьям по человеческому роду, но я начинаю думать, что, уничтожив этот самый роман, окажу великую услугу человечеству.

– А я окажу великую услугу человечеству, уничтожив самого Стокера.

– Ну уж нет! После нынешнего вечера у меня самого чешутся руки… то есть клыки!

– Не спорьте, граф. – Закончив со щекой, Влад перешёл к подбородку, и поэтому дальнейшее звучало с большими паузами. – Что у вас есть… кроме клыков? А я… в самой Османской Порте… постигал науку уничтожения людей самыми… медленными и мучительными… способами. Обещаю… вы останетесь удовлетворены.

– Но я должен участвовать!

– На здоровье. Мне одному и не справиться – я ведь с гипсом. Составлю для вас перечень необходимого оборудования…

– Погодите-погодите, князь, не так скоро. Черновики ещё у нас не в руках. Зато я назначил Стокеру встречу.

– Я тоже буду на ней присутствовать?

– Стокер слёзно умолял меня привести вас. Я осчастливил его, согласившись.

– Отлично, – сказал князь, обтирая волоски, приставшие к лицу, белым носовым платком. Точнее, платком, который был белым. Только что.

– Пришлось потруди… Позвольте, это же мой платок!

– Знаю. Сейчас он нужен мне.

– Я не позволял вам брать мои личные вещи!

– Сколько шума из-за ничтожного платочка! Пожалуй, вы всё-таки неблагородного происхождения. Что вы на меня взъелись из-за такой мелочи?

Судя по мгновенно выплеснувшемуся гневу, объяснить гостю из средневековья значение личной собственности будет нелегко. Вампир и не стал бы объяснять: много чести человеческому отродью, да ещё такому беспардонному! Просто разобрался бы с ним по-свойски. Но… встреча уже назначена. И кого, кроме Цепеша, он может туда привести?

«По крайней мере, мою одежду он брать не будет, – обречённо подумал граф Дракула. – Размер не подойдёт».

Вот таким нестандартным образом граф Дракула обзавёлся компаньоном. С той разницей, что компаньоны при богатых людях бывают обычно вежливы, ненавязчивы и услужливы, чего от Цепеша никак не получалось ждать.

Не подумайте только, что за все предшествующие двести с лишним лет не-жизни на этой грешной земле граф был совершенно лишён общения с людьми. Однако общение это носило крайне ограниченный характер и происходило либо с теми, кого он сделал не-мёртвыми, либо с теми, кто о его не-мёртвости понятия не имел. А когда живые узнавали о том, что он является не-мёртвым, неизменно поднималась какая-то суматоха, густо замешанная на страхе. Да, страх – основное чувство, которое Дракула привык внушать. И хотя иногда – так, сугубо для разнообразия – вместо страха ему удавалось внушать любовь (исключительно особам прекрасного пола), всё же он принимал за аксиому, что люди должны его бояться. Как же иначе? Ведь он – вампир!

И тут – здравствуйте, пожалуйста! – сваливается на голову этот необыкновенный смертный, и теперь голова идёт кругом от его необыкновенности. С одной стороны, как будто бы неплохо, что Влад (невозможно даже в мыслях называть его Дракулой!) его не боится: иначе совместные действия против Стокера были бы весьма затруднительны. Но с другой – о, вампир чувствовал себя так, будто у него почву вышибли из-под ног! Почему, ну почему этот проклятый румын не испытывает перед Его Тёмностью Дракулой Трансильванским ни малейшего трепета?

Решено: средневекового господаря надо как следует напугать.

Какое время наилучшим образом предназначено для пугания? Разумеется, ночь. Будучи существом, ведущим преимущественно ночной образ жизни, вампир отлично знал это. По ночам люди обычно спят. А в спящем виде они особенно уязвимы. Так вот: этой же ночью он всё поставит на свои места.

Для осуществления плана следовало выждать, когда князь уснёт. Ждать пришлось недолго: сон у средневекового воина был такой же отменный, как и аппетит. Когда граф, минут через пятнадцать после того, как Цепеш удалился на отдых в свою спальню, заглянул туда, объект устрашения посапывал под шерстяным одеялом, угол которого был отгрызен кем-то из буйных питомцев доктора Сьюарда, уютно подмостив ладонь под свежевыбритую щёку. Пора! Для начала вампир, беззвучно хихикая от предвкушаемого удовольствия, преобразился в летучую мышь. Люди почему-то очень пугаются этих симпатичных грациозных созданий. А когда летучая мышь, пикируя на голову, вцепляется коготками в волосы, это вызывает настоящую панику! Только бы не проснулся раньше времени… Нет, дрыхнет, как ни в чём не бывало. Граф кружил над Цепешем, тщательно прицеливаясь. Ну! Вперёд! Впе…

Бумс.

В крохотном мозгу летучей мыши полыхнула ослепительная молния, отшвырнувшая тело куда-то вбок. Лишь сползая в щель между сундуком и стеной, граф понял, что случилось: Цепеш, не просыпаясь, прихлопнул его, как особо крупного комара. Рукой в гипсе. А сам продолжал невозмутимо посапывать.

Настоящая летучая мышь, пожалуй, не оправилась бы от подобного удара. Однако вампир – дело другое. Повалявшись в щели, граф кое-как собрал воедино кости, мысли и крылья и медленно выполз. Превратился в человека. Полежал ещё, обмозговывая дальнейшие варианты. Пожалуй, приключений в виде летучей мыши хватает по уши. Имелся у него в запасе ещё один зооморфный облик – волк-оборотень, чудовищное существо на двух ногах, поросшее мехом, с внушительными жёлтыми когтями и с пастью, полной зубов. От одного вида этой пасти люди гарантированно падали в обморок или удирали со всех ног; ну, то есть, все нормальные люди… те, которые не Цепеш… но попробовать стоило. Однако чтобы преобразиться в оборотня, требовалось вдохновение, о котором, вследствие первой неудачи, приходилось разве что мечтать.

Нуда ничего, ещё не весь ресурс исчерпан! Будущие жертвы, как правило, пугались его лица – подсвеченного снизу посреди полной тьмы…

Медленно, величественно, зловеще Дракула приближался, держа перед собой зажжённую свечу. Но как только он оказался рядом с постелью, князь сонно причмокнул и перевернулся на спину. И раздался – рёв! Нет, ну на самом деле это был храп, однако по силе и раскатистости равный львиному рыку. Сдутый его волной огонёк потух.