что скажу? «Мама, у вас, оказывается, есть еще один сын?» От одной мысли об этом я впала в прострацию. Я чувствовала себя полной идиоткой. Интересно, что они почувствуют, когда узнают, что я знаю? По крайней мере, когда мы сюда переехали и поселились по соседству, могли они хоть как-то, хоть полсловом намекнуть мне о его существовании? Было же понятно, что рано или поздно мы с ним столкнемся. Ведь он же живет в сарае прямо у меня под носом. Хотя до сегодняшнего дня я об этом и не знала. Бог с ней, с норой. Тут приключение посерьезнее. «Я не знаю», — сказала я.

«Не знаешь? Шедеврально! — Он издал странный звук. — А я знаю. Потому что я кролик». — «Что?» — «А то! Алиса полезла в нору не просто за кроликом, а за королевским слугой. Ясно? Но до того, как она провалилась в нору, этот слуга казался ей самой обычной зверюшкой из тех, которые в сельской Англии прыгают под каждым кустом. Понимаешь, куда я клоню? Прежде чем очутиться в норе, Алиса была своенравной и озорной, но обычной девочкой, а в норе она стала кем-то другим, и началась совсем другая история. Кролик же по характеру работяга. Хотя нет, скорее не работяга, а менеджер среднего звена. Задавака такой, высокого о себе мнения. Это видно по иллюстрациям, кстати. Короче, Алиса совершенно забывается в своих мечтах и фантазиях, и из этого вырастает неплохое приключение. А в твоей истории, по аналогии, я — кролик, которого ты увидела после того, как выбралась из норы». Я не понимала практически ничего из того, что говорил этот человек. Но он, нимало не смущаясь, продолжал без остановки: «Но ведь твоя-то история другая. Никакого кролика „до“ не было. Вместо кролика — вот этот. — Он указал на яму. Ладонь той руки, которую он просовывал в отверстие в бетонной стенке, чтобы поиграть с ребенком, теперь была такой же бледной, как и другая. — Нелепая зверюга… Может, тебе будет легче, если мы назовем его как-нибудь? В принципе мне это до сих пор было совсем не нужно. Но теперь нас двое, и, вероятно, будет удобнее как-нибудь его называть. Я вижу, что тебе хочется поговорить на эту тему. И знаешь, не надо ничего гуглить в интернете. Мы сами сейчас придумаем, кто он. Хотя, вообще-то, если тебе интересно мое мнение, у нас много и других тем для разговора. Мы же с тобой два взрослых человека, не какой-нибудь там соседский пупс. Ой… Дружище, прости! Ты не пупс, ты мужик, настоящий мужчина. Итак, о чем это я? Да, название. Ты что-нибудь придумала?»

«Я?» — «Ну конечно. Ты же в эту нору провалилась! А если бы ты не смогла оттуда выбраться, что тогда? Жила бы там долго и счастливо?» Он посмотрел на меня, белки его глаз были устрашающе-белыми. «Не могу придумать». — «Это же просто название, типа имя… вот тебя как зовут?» — «Асахи», — сказала я после секундного колебания. «Асахи? Звучит как название сигарет, которые еще в прошлом веке перестали производить. Прекрасно! Решено, мы будем звать его Асахи». — «Что?!» — «Шутка. Я пошутил. Короче, придумай ему имя. Это будет твое домашнее задание. Если ты ничего хорошего не придумаешь, придется кинуть тебя в эту яму и закрыть крышкой. А сверху еще бетонную плиту положить!.. Прости, я опять пошутил. Ты испугалась? Извини, я и сам напуган — уже сто лет не разговаривал ни с кем старше младшего школьного возраста». — «В каком смысле? Вы что, не разговаривали ни с мамой, ни с братом?» — «Именно в том смысле, в каком я и сказал. Мы с матерью не разговариваем, но я ее постоянно слышу. Сюда выходит кухонная вытяжка. Мать все время зовет тебя Аса-тян, поэтому я не знал, как тебя зовут. Я думал, может, Асако или Асами. И я никогда не слышал, чтобы ты отвечала. Я даже решил, что ты немая, представляешь? Но теперь я вижу, что это не так. Кстати, мать, кажется, в последнее время заметно поправилась, да? Судя по одежде, которую она вывешивает на просушку после стирки, она, как минимум, решила занять первое место в чемпионате по сумо».

Кстати. А чем он питается? Где берет одежду, обувь? На что живет? Я хотела задать ему все эти вопросы, но не решилась. Тут он пару раз хлопнул в ладоши и сказал: «Ну что ж, в путь! К реке! Я тебя провожу в ознаменование нашей новой дружбы. Река тут у нас замечательная. Заодно покажешь мне нору, в которую ты провалилась. Хочу увидеть ее своими глазами. Знаешь, это на самом деле опасно, — может, нам надо ее засыпать. Что будет, если в нее упадет какой-нибудь ребенок? Ему ведь оттуда не выбраться. Погоди, я только сполосну лицо!» У входа в сарай стояла раковина. Мужчина открыл кран, набрал в ладони воды, плеснул в лицо. После этого утерся какой-то тряпочкой, висевшей над раковиной. «Умываться надо часто… А то весь липкий становишься. Это колодезная вода, ее накачивает сюда насос. Хорошая холодная вода. И кстати, вкусная. Правда, санинспекцию она не прошла, но кого это волнует — пью ее только я. Но я с самого начала не собирался жить долго. А тебе лучше не пробовать. Или все-таки хочешь глоточек? Хе-хе. Да шучу я, шучу. Зачем тебе эта вода? Ты же можешь все, что хочешь, купить в магазине. А вода у тебя и в кране питьевая. Ну, все. Теперь мы готовы. В путь! Где эта нора?» — «У реки, по дороге к комбини». Едва я это сказала, он ринулся вперед, будто боялся потерять время. Я с трудом поспевала за ним. Мы шли мимо соседнего участка. В доме семьи Сэра занавески на окнах были задернуты. «Слушай, а как тебе удалось выбраться из этой норы? Она была глубокая? Ты знаешь, что чем глубже нора, тем она прохладнее. А зимой, наоборот, теплее. Видела бы ты этого зверюгу, когда он копает! Грязь летит во все стороны. Очень зрелищно! Тебе все-таки повезло. Бывают такие глубокие норы, что оттуда выбираются только на тот свет». — «А как он сам выбирается?» — «Со стороны это выглядит смешно: он весь извивается и как бы вывинчивается из норы попой вверх, упираясь лапами в одну стенку, а хребтом — в противоположную… Погоди-ка, ты что, тоже так из норы вылезла?!» Я покачала головой.

Мы выбрались по узкому проходу из-за дома и пошли на