понятно. Ты питаешься от людей, Джун?

– Практикую воздержание. Но раньше питался. Это не лучший вариант.

– Логично… – Джэ делает вдох, и я почти чувствую, как у него в голове крутятся шестеренки, поэтому жду. – Если… что-то столь фундаментальное для тебя люди не удовлетворяют, зачем напрягаться? Что тебя в них привлекает?

– Кормление – это основа моего существования, но я не связан этим. Это не единственная мотивация моей повседневной жизни. Это просто то, что я должен делать, чтобы выживать.

– Это… неожиданно. Я всегда представлял кормление очень важным и приятным занятием для вампиров. Но от тебя это звучит обыденно – как дышать кислородом или пить воду.

Дело в том, что я питаюсь от одного и того же существа с тех пор, как моя кожа затвердела. Хотя я вроде как его ненавижу. Так что да, кормление не является для меня каким-то волшебным занятием. Если уж на то пошло, я боюсь этого и хотел бы, чтобы мне не приходилось испытывать это чувство вовсе. Так я был бы намного счастливее.

– Для большинства вампиров это так, – подтверждаю я. – Но не для меня. Вместо того чтобы быть одержимым чьим-то вкусом, я предпочитаю смотреть на картину в целом. На таланты и характер, неподдельную доброту, которую излучает человек в своем искреннем желании помочь другим, на его яркую улыбку или на то, как солнечные лучи падают на волосы. Для меня эти вещи имеют более высокий приоритет.

– Я… Да. Это действительно звучит гораздо приятнее.

– Ты же понимаешь, что я говорю о тебе?

Джэ смеется.

– Ну, честно говоря, я надеялся, но не был уверен до конца.

– Будь уверен. – Улыбаюсь я. – Ты полностью завладел моим вниманием.

Глава 13

Джэ

Сейчас я работаю над частью составления бюджета по программе суррогатного материнства, которую я намеренно приберег напоследок, потому что мне казалось, что это похоже на выковыривание глаз из орбит тупой ложкой.

Однако все не так плохо. Собственно, я узнал кое-что очень интересное: лидеры королевств собирают налоги с членов своей аристократии. Об этом я и не догадывался. В разных регионах и странах это работает по-разному, но в Западной Японии существует полная прозрачность между лидерами королевства и членами их аристократии, – ежеквартальные отчеты в электронном виде предоставляет слуга Харуки. Лидеры выплачивают единовременную сумму налогов человеческим правительствам, чтобы избежать двойного налогообложения, затем они собирают и используют деньги членов аристократии для финансирования различных общественных мероприятий. Программы помощи беженцам для чистокровных Сокотры финансируются как раз за этот счет.

Также, если есть два связанных чистокровных вампира из разных стран (как в случае с Харукой и Нино), деньги и ресурсы между двумя аристократиями становятся текучими – как символ бесконечности, простирающийся между Окаямой и Миланом. Мы не можем получить все, что нам нужно из этого единственного ресурса, но Риса уверяет меня, что, по крайней мере, двадцать пять процентов нашего финансирования будет поступать из него. Она также считает, что Харука и Нино сделают солидное пожертвование программе из своих личных средств.

Меня поражает, как эти вампиры поддерживают друг друга и заботятся о том, чтобы их люди ни в чем не нуждались. Невероятно.

Я редактирую диаграмму с указанием статей расходов и их прогнозируемой стоимости, когда раздается телефонный звонок. Я смотрю на экран, зеваю, и от этого у меня слезятся глаза.

Почему ты не спишь?

Ухмыляясь, я хватаю телефон и набираю ответ.

Может быть, я спал? Пока кто-то

не написал мне и не разбудил меня?

Ответ приходит быстро.

Мне остановиться?

Теперь, хмурясь, я прикусываю нижнюю губу.

Нет…

Теперь на экране высвечивается вызов, это видеозвонок. Такое чувство, будто мой телефон внезапно превратился в заряженную взрывчатку, так он меня напрягает. Я снимаю очки, тру пальцами внутренние уголки глаз, чтобы убедиться, что там нет никакой странной слизи, и быстро провожу рукой по волосам. Черт. Жаль, у меня не было времени немного их намочить.

– Привет, – отвечаю я. Я выгляжу так, будто не спал несколько дней, да еще и свет от настольной лампы передо мной желтый и тусклый, но все остальное погружено в тень. Не совсем то, что нужно для сексуального ночного звонка.

Джун, конечно, выглядит безупречно. Он снаружи, на каком-то балконе, а позади него ярко-голубое небо с облаками.

– Ты сидишь за своим столом и полностью одет. Очевидно, я тебя не разбудил? – Он приподнимает одну темную бровь, а его черные глаза игриво сияют.

– Я сказал, может быть. Думал, ты уже в аэропорту. – Он сказал мне, что планирует вернуться завтра. Сейчас он в Праге.

– Я получил заявку в последнюю минуту, – говорит он. – Поэтому мне пришлось отложить свой рейс на пару дней. Когда ты в последний раз хорошо высыпался, Джэ? Ты не спишь каждую ночь.

Потирая лицо ладонями, я вдыхаю и выдыхаю. Мое нутро бушует уже несколько недель, и я понятия не имею, что с этим делать.

– Я не помню, но иногда я сплю. Все в порядке… не волнуйся.

– Если тебе нужна помощь с предложением, не бойся попросить об этом. Ты переживаешь из-за планирования бюджета? Помни, что тебе не нужно все идеально продумывать. Просто составить смету, и с этим я тоже могу помочь.

– Дело не в этом. У меня все получится, обещаю. – Опуская руки, я смотрю на экран и улыбаюсь. Я знаю, что это вялая попытка, но я стараюсь изо всех сил. Приятно, что он беспокоится, но все действительно в порядке. Я всегда справляюсь.

Наступает нежный момент тишины, когда мы просто смотрим друг на друга, ничего не говоря. Его лицо серьезно.

– Тебе не обязательно делать все самому, Джэ.

Слова просто повисают в воздухе, но их воздействие подобно удару под дых. Это последнее, что нужно моему нутру – волнение. Я делаю вдох и сглатываю, но воздух идет вниз так, словно в горле застрял кусок ваты. Это слишком, и я очень устал. Я мотаю головой.

– Я в порядке, Джун. Но спасибо.

Он встает, перемещая камеру на ходу.

– Просто ощущение, которое я получаю от тебя… как будто ты думаешь, что ты остров. Но я рядом, если я тебе понадоблюсь.

– Хорошо… – Туда мы точно не полезем.

Он возится с камерой, пока двигается.

– Посмотри. – Экран переключается на другую сторону, и теперь я смотрю на Прагу с высоты птичьего полета. Это похоже на что-то из шекспировской пьесы: холмы на фоне голубого неба и белые пушистые облака, безвольно висящие над красно-коричневыми крышами. Вдалеке виднеются башни с заостренными углами, широкая гладкая река и ряд каменных мостов. Я никогда не был в Праге, но этот пейзаж ошеломляет и заставляет меня жалеть, что я не с Джуничи.

– Ух ты. Как красиво!

– Ты красивый, – говорит он, переключая обратно камеру на свое лицо с лукавой ухмылкой на губах. Я потираю рукой лоб. Каждый раз, когда он говорит мне это, я теряю над собой контроль. Как будто