Я и раньше просил адвоката разобраться с щекотливыми ситуациями, но до такого не доходило. Работая в Голливуде, я постоянно находился на виду. Если выйдут наружу подробности этого происшествия, моя жизнь будет разрушена. Потому что, каким бы ужасным все ни казалось, правда еще страшнее. И Эван знал, я поставлю на кон что угодно, лишь бы сохранить все в тайне.

– И что теперь? – спросил я, когда он опустил конверт в портфель.

– Будем жить дальше, – просто ответил он.

Я не знал, смеяться мне или плакать. Конечно, мы будем жить дальше, но в глубине души я понимал, что как прежде жить уже не смогу.

Саванна

Три месяца назад

Раньше я никогда не бывала в полицейской машине.

Сиденья были ужасно неудобными, приходилось сидеть прямо, как в церкви. Пахло немытыми подмышками и блевотиной, и я задумалась, скольких людей здесь вырвало. Несколько месяцев назад одна девочка из школы выпила на спор целую бутылку виски, но тогда беднягу увезли на «Скорой», значит, сейчас я, наверное, вдыхаю вонь еще чьего-то неудачного дня.

Между водителем и мной была решетка, напоминающая пожарный выход в нашем доме, с металлическими клетками, как в игре «крестики-нолики», причем в отверстия едва можно было просунуть палец. Пожарная лестница заменяла нам балкон. Я любила сидеть там по вечерам и смотреть на проезжающие машины, прищуриваясь, чтобы их фары расплывались в психоделическом цветном вихре. Но сейчас я была не на пожарной лестнице. Я находилась на заднем сиденье полицейской машины и ехала в больницу, чтобы взять за руку маму, оставшуюся в живых, в отличие от отца.

– Ты там как? – спросил меня полицейский, выворачивая шею.

– Нормально, – соврала я.

Не помню, как долго я рыдала у своего шкафчика, прежде чем мистер Прайс отлепил меня от себя, но к тому времени, когда он посадил меня в полицейскую машину, я уже досуха выплакала все слезы.

Я снова прокрутила в голове слова мистера Прайса. «Твои родители попали в аварию. – Он сделал паузу и добавил какую-то бессмыслицу: – К сожалению, твой отец не выжил». Несколько секунд я искренне ничего не понимала. Это невозможно. Отец не мог умереть. Я видела его утром, он пил кофе из кружки с надписью «Лучший папочка», которую я купила за полцены на следующий день после Дня отца. Папа был большим любителем кофе. Каждое утро он варил целый кофейник и пил черный и безумно горячий кофе. На заставе в афганской долине Коренгал, где он выпил свою первую чашку, не было сливок и сахара, думаю, тогда-то папа и пристрастился к кофе без выкрутасов. А что касается температуры, тут я без понятия.

– Нам нужно поговорить насчет твоего дня рождения, – сказал папа, когда тем утром я села за кухонный стол завтракать. – Тебе ведь будет шестнадцать, нужно устроить что-то особенное.

– Я знаю, что именно, – ответила я, и он пронзил меня взглядом.

– Машину я тебе не куплю, – заявил он, и я, видимо, закатила глаза, как обычно, когда не могла добиться своего.

Вот и все. Я ушла в школу. Даже не попрощалась.

И теперь мистер Прайс говорит, что папа умер? Как такое может быть? Мы даже не закончили разговор. Я и не ожидала, что папа купит мне машину, но это не мешало мне изводить его просьбами. Он уже намекал, мол, когда мама пересядет на что-нибудь поновее и посимпатичнее, вроде «Мини-Купера» или кабриолета, мне достанется «Чероки». На этом джипе я научилась водить. Я даже пометила его парочкой хорошо заметных вмятин на бампере («Бамперы для того и нужны!»). После того как я в третий раз поцарапала мусорный бак за домом («Ну а что, он шире, чем кажется!»), папа установил видеорегистратор, чтобы позже анализировать каждую мою ошибку. Мало того что мне приходилось слушать его нотации в машине («Поворотник мы включаем до поворота! Стоп-линия нужна для того, чтобы останавливаться перед ней!»), папа еще и дома собирался внимательно изучать мой стиль вождения.

Мы установили приложение для видеорегистратора на мой телефон. Папа сказал, это потому что он новее и в нем больше памяти, но я думаю, он просто искал предлог вклиниться в мою сетевую жизнь – узнать, кому я пишу, в какое время и зачем. На самом деле записи с видеорегистратора мы так ни разу и не посмотрели, я даже не была уверена, что он работает.

– Я провожу тебя, – объявил коп, – прямо к твоей маме, хорошо?

Я кивнула. Я не сомневалась, что и сама сумею ее найти, но не собиралась говорить об этом копу.

– Она поправится, – заверил он. – Ее сильно помяло, но, судя по всему, раны не смертельные.

Помяло? Да, наверное, машина на скорости может помять человека, как трактор траву. Я понимала, что он хочет меня подбодрить, но чем больше он говорил, тем сильнее мне хотелось расплакаться. Лучше бы он заткнулся.

– Она жертва, но в то же время и ключевая свидетельница, – продолжал он. – Она должна поправиться и помочь нам поймать виновника!

Он посмотрел на меня в зеркало заднего вида, и мне пришлось кивнуть. Никогда раньше я не представляла маму в качестве жертвы. Или ключевой свидетельницы. Или вдовы. А теперь, похоже, и представлять не надо было.

Перед нами остановилась машина. Болтливый коп щелкнул рычажком, и пиликнула сирена – прочь с дороги! Я понимала, что он просто выделывается, но мне хотелось побыстрее выбраться из этой вонючей машины, и я с благодарностью принимала все, что этому способствовало.

Я опустила взгляд на телефон. Приложение видеорегистратора находилось в правом нижнем углу экрана. Я вспомнила, как папа спросил, какой поставить пароль. Но не помнила, что ему ответила и ответила ли вообще. Я немного испугалась – вдруг коп спросит, а я не помню?

– Вот и приехали, – заявил он, сворачивая с шоссе. Раньше я никогда не входила в больницу через дверь для скорой помощи. Пятном крови на холодной бетонной стене алели заглавные буквы: «Скорая помощь». Я думала, народу здесь будет побольше, мне казалось, в больницах все, как в медицинских сериалах, и я ожидала увидеть отделение, полное снующих туда-сюда врачей. Но там оказался только один человек, охранник, он сидел на пластиковом стуле, уставившись в телефон, и даже не взглянул на нас.

Машина дернулась и встала на обочине. Я даже не пыталась открыть дверь – ручки все равно не было.

– Секунду, солнышко, – сказал коп, щелкнув ремнем безопасности.

Пока он огибал машину, чтобы меня выпустить, я убрала телефон. Еще будет время рассказать про видеорегистратор, мне не