Шариков: Что?

Мурка: Да так.

Шариков беззлобно нахмурился: Эй! Говори, что хотела сказать)))

Мурка: Ну просто, если копы не могут найти подозреваемого, они его часто… создают сами))

Шариков понимающе кивнул; Мурка часто говорила то, что было в его голове — отчасти поэтому она и была ему так по душе: Признаться, я стараюсь не думать об этом. Не знаю, что хуже. Потерять работу или совесть. Я хотел стать ментом с пятнадцати лет. Кто бы мог подумать…

Мурка встала, обошла Шарикова со спины, наклонилась к нему, обвила мягкими лапками его напряжённую шею и мокрым носиком зарылась в его густую жёсткую чёрную шерсть: Лейтенант Шариков, я приказываю вам перестать загоняться.

Ей было не впервой работать с тревогой клиента; мужчины часто рассказывали ей о сокровенном. Не будь она шлюхой — могла бы устроиться психологом.

Шариков: Я стараюсь, но если честно — всё это так бесит меня. Не моя вина, что мы так и не нашли его. Я делал, что мог, пока Когтин затыкал меня и продолжал вести грязные дела с волками. Я начинаю думать, будто… Впрочем, ладно.

Мурка: Это правда, что убили Малышку Зи?

Шариков: Так и есть.

Мурка: Кого-то подозреваете?

Шариков нервно хохотнул, вспоминая весь идиотизм прошедшего дня: Звероеда. Но это не он. Нет, это не серийное убийство. Я пытаюсь объяснить это Когтину, но он только бесит меня всё сильней с каждым днём. Боюсь не удержаться однажды и отмудошить этого тупорылого пид*раса.

Мурка обогнула стул, на котором он сидел, медленно опустила лапки на его плечи и принялась массировать их: Не нужно делать этого, мой дорогой лейтенант. Я буду скучать по твоим визитам.

Шариков покивал, думая уже о другом; в последнее время порох не давал ему той радости, какую давал в первые разы; всё как и с картами — теперь он будет так же отчаянно гнаться за порохом в попытке вернуть тот первый неподдельный кайф: Ты не знаешь, что с Младшим? Обычно он просиживает вечера здесь, но сегодня его нет.

Мурка с грустью вздохнула.

Ей определённо симпатизировал сильный и смышлёный пёс-детектив; с ним было интересно не только трахаться, но и проводить остаток часа. Однако был у него один жуткий недостаток, который почти перекрывал все вышеописанные плюсы — лейтенант был игроком.

Как и её папа… Верно говорят, что женщин тянет к образу отца, каким бы подонком тот ни был.

А этот чёртов заяц Косой-Младший уже смеялся над Шариковым, когда тот в очередной раз садился к нему за карточный стол, чтобы проиграть все имеющиеся в бумажнике деньги и задолжать ещё пару тысяч сверху!

Мурка: Тебе не следует играть с ним, он явно жульничает.

Шариков: Мне просто нужно быть более внимательным. И сдержанным. Чтобы хорошо играть — нужно играть с сильными соперниками.

Мурка: Глупый, это правило относится к шахматам, а не к покеру.

Шариков обернулся на неё, притянул к себе и поцеловал; затем встал со стула, обнял за талию, уложил спиной на кровать и медленно опустил голову на мягкий белый живот.

Мурка принялась гладить его по голове: Мой хороший мальчик. Самый лучший мальчик в мире…

Шариков: Я должен допросить столько зверей. Но никто не даст мне это сделать… И мне кажется… Мне кажется…

Молодому лейтенанту казалось… казалось, что кто-то из полицейского управления заинтересован в том, чтобы виновный во всех этих убийствах не был найден.

На крыльце Борделя Шариков столкнулся с бобром Зубовым; это была их вторая встреча за вечер.

Пёс уважительно кивнул ему и направился в сторону своей вишнёвой девятки, припаркованной через дорогу.

Но Зубов окликнул его: Лейтенант.

Шариков остановился, развернулся и медленно подошёл к бобру: Да?

Зубов: Вы не узнали меня?

Шариков вновь кивнул: Спасибо за помощь с Бамби. Вы, судя по всему, имеете на него некое влияние?

Зубов снисходительно усмехнулся и махнул лапой: Ну что вы, нет. На этого пацана влияния не хватило даже у мэра. Но мы имели тесные связи с его покойным отцом.

Бобёр не врал.

Несмотря на то, что выглядел он теперь помятым, растрёпанным и уставшим, ранее он и в самом деле был одним из приближённых отца Бамби; имел долю в Борделе и клубе “Милк”.

Теперь же, согнутый жизнью в бараний (или олений) рог, он мыл полы в Доме Природы. Хотя, после его выходки на званном вечере прошлой ночью, возможно, и этой работы он также вскоре лишится.

Стыдно, конечно, что зверь его полёта заканчивал жизнь таким образом — моя полы за своими тупозубыми собратьями. Но платили ему прилично, а к унизительной жизни он привык быстро.

Зубов: Мы с вами встречались и ранее.

Шариков: Это где же…

Зубов: В комиссариате. Я давал показания после убийства моей дочери.

Шариков вспомнил первую жертву Звероеда: Простите, не признал.

Зубов: Ничего страшного. Меня в последнее время и в самом деле не узнать.

Шариков был бы очень не против завершить этот разговор: Я… чем-то могу помочь вам?

Зубов: Вы расследуете убийство моей дочери. И я хотел узнать, как обстоят дела.

Шариков: Простите, но я лишусь погон, если буду раскрывать тайны следствия.

Зубов: Что ж… Возможно, это и к лучшему. Но я также хотел сообщить вам кое-что. Моё предложение.

Шариков насторожился, осмотрелся по сторонам; чего этот бобёр хочет от него?: Простите, я…

Зубов: Выслушайте. Я мог бы пройти мимо, когда вы собачились с Бамби, а сейчас его мордовороты до сих пор избивали бы вас где-нибудь за углом. Можно сказать, что я купил вам пару часов и пару костей.

Шариков: Да. Полагаю, вы правы.

Зубов: Я небогатый зверь, лейтенант. Во всяком случае, теперь. Но у меня есть пять миллионов. Как считаете, это крупная сумма?

Шариков смущённо улыбнулся, по-прежнему не понимая, к чему клонит бобёр: Ну… смотря для чего. (впрочем, он считал названную сумму крупной вне зависимости от контекста).

Зубов: Вы ищете Звероеда. Но что закон сможет сделать с ним? Вряд ли наказание будет страшнее того, чему он подверг несчастных девушек. Как я и сказал — у меня есть пять миллионов. Все мои деньги. И я отдам их вам, если вы, найдя Звероеда, отдадите его не под суд… а лично мне. Я хотел бы… провести свой собственный процесс. И вынести приговор, который соответствовал бы его вине..

Шариков нервно хохотнул от услышанного: Простите, но это невозможно.

Зубов: Отчего же?

Шариков: Вы просите меня нарушить закон. Это не стоит