Последней причиной для душевной растравы был Аскани, который сейчас сидел в кресле напротив меня, постукивал длинным пальцем по колену и напряженно о чем-то думал. Я запуталась, как же на самом деле отношусь к этому черноволосому гибкому красавцу с бледным лицом, изысканными манерами и омутами тёмных глаз, название для цвета которых я так и не нашла. Считаю его другом? — определенно. Ещё он — мой единственный родственник по крови на этом свете. И я за него в огонь брошусь. И не сомневаюсь, что он сделает то же самое для меня. А ещё он научил меня целоваться, и — ужас! — мне это стало нравиться! Но он повторяет снова и снова, что любит меня… а мне нечего сказать в ответ. Почему-то слова «любовь» я боялась пуще огня. Может быть, потому, что чувствовала — там, где есть любовь, не остается места для свободы. Это — узы, тяжелее и крепче любых кандалов.

Вот Тин я люблю. Но это — иное. Когда для моей безопасности и счастья нам понадобилось разлучиться, сестра сама, добровольно и без колебаний, отправила меня в путь. Отпустила. И пожелала удачи. А Аскани другой. Он — собственник. Скажи ему, что любишь, и окажешься связанной по рукам и ногам на всю жизнь. А хочу ли я этого? Ох, точно нет… А его ревность не по делу — это вообще что-то запредельное. Может, мне так и нравился Шон, потому что тот сам был вольной птицей и признавал это право за другими.

Ас в очередной раз стукнул пальцем по коленке, поднял голову, поймал мой взгляд, грустно улыбнулся:

— Голову уже сломал… не понимаю.

— Ты о чем?

— Да есть проблема. Пойти, что ли, к Россу поговорить?

— Расскажи.

Ас сглотнул.

— Не уверен, что тебе это надо. Тема специфическая. Не для обсуждения с девушками.

— Это из-за Шона? — попыталась угадать я.

— Тим, прости, что заговорил сам. Но тема действительно не для тебя. Тебе она будет неприятна. Как-нибудь справлюсь.

И снова уткнулся носом в коленку.

Гм-м. Нет, это как-то неправильно. Мы уже столько вместе пережили, что «приятно — не приятно» большого значения не имеет. Он видел мои мослы и сводил мои шрамы. Так что нечего в молчанку играть. Да и интересно!

Встала и пересела к нему, на ручку кресла. Запустила пальцы в шелковистые распущенные волосы.

— Расскажи…

Ас ткнулся носом мне в бок, вздохнул.

— Я взрослею. И желания у меня взрослые. Особенно рядом с тобой. Когда ты научила тому заклинанию, это было как отдушина — крутанул кольцо и живи спокойно. Но, оказывается, так делать нельзя. Так вот, пока бодрствую, я себя контролирую. Но у парней бывает… понимаешь… во сне, — замялся. — В общем, слишком живые сны. Я не знаю, что с этим делать.

Ясно. Вспомнила свой сон, когда Аскани приглашал меня на танец, насколько реальным казалось всё — и его пристальный тёмный взгляд из-под полуопущенных ресниц, и мое смятение… А у него другие сны. Интересно, ему снюсь я? Лучше не спрашивать. Надо просто подумать, что делать. Ведь другие драконы как-то вырастают? Вряд ли они не спят вовсе?

— Бабы в Благодени у колодца жаловались во время пахоты и заготовки дров, что мужики, как напашутся да намашутся, дрыхнут как убитые, ничего от них не добьешься, — вспомнила я.

— Мм-м… то есть тренировки до изнеможения. Причем не медитации или магия, а физические. Разумно. Я и сам об этом думал. Ещё идеи есть?

— Ага, — кивнула я. — Когда я тебя из Заны вытащила и переодевала… — упс, зря я про это.

— …лягушка была дохлой, потому что окоченела от холода, — хмыкнул Ас.

Я тоже захихикала. Вот прилипло слово! Вспомнила, как девчонки рассказывали, что парни подкладывают им в кровать лягушек. Для визгу. Шутят так. Но в нашем контексте лягушка в девичьей кровати… ой! Так что же делать?

Заговорила вслух — так думать казалось легче.

— Холод успокаивает, да? Но нужно знать точно, насколько прохладно нужно делать, чтобы не простыть, — страшных историй про неразумных девок и баб, посидевших на холодном без теплых штанов и застудившихся, я от Тин наслушалась на всю жизнь. А вдруг и у парней так? — Знаю! Надо посоветоваться с Россом — помнишь, он же говорил, что учил в Академии анатомию? А ещё спросить у него, как сделать, чтобы заклинание прохлады работало не всё время, а только тогда, когда тебе начинают сниться неправильные сны!

— Умная невеста — счастье любого лорда! — Ас засмеялся и, потянув меня к себе, уронил на колени. — Сейчас ещё дня четыре будет действовать последний заряд кольца. А за это время Росс поможет сделать так, как ты предложила. Думаю, это реальный выход, — улыбнулся. — Прорвемся?

Я кивнула.

* * *

Леди Янгира родила к утру. Девочку. Слабенькую, синюшную. Но хуже было другое — у младенца оказались искорежены ножки и кости таза. И было даже непонятно, выживет ли новорожденная. Я понимала — того, что наделал корсет, не исправить ни одному магу. Разве что эльфам или чудотворцам вроде Шона.

Лорд Барака напился, а потом попробовал за завтраком обвинить Аскани, что тот заколдовал его долгожданного сына, превратив в колченогую калеку. Лорд Йарби поднял руку, сдерживая метавшего молнии из глаз Аса, и высказался сам. Что превратить мальчика в девочку в утробе матери даже главе Магического Совета не по силам, что женщины, которые ради красоты или этикета не позволяют расти плоду в утробе, хуже кукушек. Что никто из нас не подходил к леди Янгире на арбалетный выстрел, не разговаривал, не касался, не заходил в покои, даже не проходил мимо. Так что винить в произошедшем, кроме себя самого, лорду Бараке некого. Маги же готовы предложить помощь и попытаться выправить косточки, насколько это возможно…

Барака замотал бородатой башкой и влил в рот очередной кубок вина. Прохрипел неразборчиво:

— Всё равно рожу сына, — встал, оттолкнул кресло и, пошатываясь, побрел вон.

«Знаешь, ведь мама могла бы родить ему сына, наследника, — ментальный голос Аскани звучал грустно, — но он не захотел. Неужели это — воздаяние?»

«Не думаю, — я пожала плечами. — Сто раз видела, как плохие процветают, а хорошие умирают. Так что о самоустанавливающейся мировой справедливости не мечтай. А тут дело совсем простое — рыба-пила сама себя перепилила».

Я даже не была уверена, что мне жалко ребенка. Вспомнилось, как ещё совсем маленькой я присматривала за третьей дочкой Сибира и Фарины — меняла пеленки, кормила из рожка, пела, укачивала. Даже игрушку смастерила. А потом Анса подросла и быстро переняла повадки старших. И однажды нарочно опрокинула на меня таганок с кипящими щами. Если б я не отпрыгнула как кошка, обварила бы ноги до колена. А она ещё и наврала, что это я на нее толкнула щи. Так что меня же и выпороли.

Почему-то из акулят чаще всего вырастают акулы.

Весь день я зубрила свою родословную, поражаясь заковыристости имен предков. Поймав себя на том, что начала радоваться, что наше семейное древо не слишком развесистое — плодовитостью тер Ансаби не отличались, — поняла, что мозги съехали набекрень и пора заканчивать. Вот счастливец Шон — первый герцог в роду! Никакого тебе древа — мама, папа и драконий хвост!