Так можно ли приписать форме яйца то или иное приспособительное значение? Хотя уже миновали несколько веков оологического фанатизма, мы на удивление мало знаем о том, почему яйцам данного вида свойственна та или иная форма. Исключением можно считать лишь некоторые грушевидные яйца. В остальном многие орнитологи и оологи считают, что форма яиц имеет небольшое значение для эволюции{70}.

Помимо кайр и куликов, у которых яйца грушевидно-остроконечные, единственные птицы, откладывающие яйца похожей формы, – королевский и императорский пингвины, к которым мы вскоре вернемся. Мало того, что мы не знаем, почему их яйца выглядят так, но никто ни разу даже не задумался об этом. Мы не можем свалить вину за это отсутствие каких-либо предположений на антарктическую недоступность этих птиц, поскольку и сами они, и их яйца были известны путешественникам и исследователям значительно больше столетия. Я подозреваю, что раздумья на эту тему были вытеснены из умов биологов, изучающих пингвинов, некоторыми событиями, случившимися в 1911 г. во время роковой экспедиции судна Роберта Скотта «Терра Нова» в Антарктиде. В том году орнитолог Эдвард Уилсон в сопровождении Генри «Берди» Бауэрса и Эпсли Черри-Гаррарда отправился с базы Скотта на мысе Эванс за шестьдесят пять миль (95 км) к мысу Крозье на поиски размножающейся колонии императорских пингвинов. Цель Уилсона состояла в том, чтобы добыть развивающиеся яйца пингвинов, потому что предполагалось, будто их эмбрионы хранили тайну того, как птицы эволюционировали из рептилий. Императорские пингвины размножаются в середине антарктической зимы, так что путешествие к их колонии и обратно оказалось необычайно сложным. В условиях температур, падавших до –60 °C, отсутствия дневного света, метелей, потери палатки и нехватки продовольствия эти три человека едва смогли выжить. Позже Гаррард описал, что случилось тогда, в своей книге «Самое ужасное путешествие». Три из пяти собранных яиц уцелели, и эмбрионы, которые они содержали, прибыли в Британский музей. Весьма прискорбно, но все эти усилия оказались тщетными, ибо эмбрионы, как выяснилось, не скрывали никаких научных загадок. И никто тогда не задался вопросом, почему яичные скорлупки, из которых их извлекли, были такими остроконечными{71}.

Для ржанкообразных вроде бекасов и кроншнепов объяснение конической формы их яиц появилось в 1830-х гг. Уильям Хьюитсон, описывая кулика-перевозчика, который, как и другие кулики, постоянно откладывает четыре яйца, сказал следующее: «Как я уже упомянул в описании яиц пигалицы, ее яйца превосходно приспособлены своей формой и расположением в гнезде для минимально возможного покрытия; это необходимо, поскольку эти яйца, как и у всех куликов, очень крупны по отношению к размеру птицы, если сравнивать их с таковыми у большинства других видов»{72}.

Рис. 6. Расположение и количество наседных пятен у разных видов птиц. Слева направо: черный дрозд (одиночное большое пятно), грач (одиночное пятно), тонкоклювая кайра (одиночное пятно, расположенное по центру), гагарка (два наседных пятна, хотя она откладывает только одно яйцо; два расположенных по бокам пятна позволяют птице инкубировать яйцо с любого бока) и серебристая чайка (три пятна, чтобы обеспечить обогревом три яйца)

У всех видов куликов полная кладка состоит из четырех яиц, которые, будучи уложены острыми концами к центру гнезда, занимают минимум места и складываются в поверхность, плотно прилегающую к наседному пятну насиживающей птицы. Это область кожи на брюшке птицы, лишенная перьев, которая посредством усиленного притока крови снабжает яйца теплом.

Все, что орнитологи узнали позже, дало убедительные свидетельства в пользу идеи Хьюитсона: остроконечная форма яиц куликов увеличивает эффективность инкубации, потому что в контакте с наседным пятном птицы-наседки находится бо`льшая часть поверхности яиц, чем это было бы в случае шарообразности яиц. Остроконечные яйца вдобавок «обеспечивают контакт с наседным пятном площади поверхности яиц на 8 % большей, чем в случае, если бы яйца были шарообразными». Иными словами, кулики ухитряются насиживать яйца, содержимое которых на 8 % превышает «начинку» шарообразных яиц сходного размера. Это важно, поскольку большое яйцо дает простор для более крупного желтка, что, в свою очередь, позволяет птенцам околоводных птиц выклевываться на более поздней стадии развития{73}.

История о важности формы яйца кайр для их выживания весьма примечательна. Она началась в Шотландии в мае 1633 г., когда Уильям Гарвей сопровождал короля Англии Карла I во время его путешествия из Лондона в Эдинбург, где тому предстояло получить еще и титул короля Шотландии. Гарвей был королевским врачом, заслужившим известность благодаря открытию им кровообращения, а теперь он задумал проникнуть в тайны оплодотворения. Яйца птиц содержали в себе ключ к загадке. Однажды в июне того же года он совершил путешествие на восток от Эдинбурга, взяв судно – без короля – для плавания в залив Ферт-оф-Форт, чтобы посетить скалу Басс, уже тогда известную изобилием яиц морских птиц.

Скала Басс, вулканическая жерловина, возвышающаяся на 350 футов (107 м) над морем, – это внушительное зрелище. Гарвей был поражен увиденным и записал, что остров «сиял белой глазурью, и утесы напоминают гору чистейшего мела». Скала грубой куполообразной формы, естественного черного цвета была покрыта богатым кальцием гуано множества морских птиц, в особенности глупышей[22] (олуш). Гарвей сравнил скалу с огромным яйцом, покрытым известковой скорлупой.

Хотя остров был (и по-прежнему остается) наиболее известным своей гнездовой колонией белоснежных олуш, воображение Гарвея захватила совсем другая морская птица. В тот день его проводник рассказал ему о птице, еще более замечательной, чем олуша: о птице, которая прикрепляет свое единственное крупное яйцо к остроконечному камню. Гарвей написал: «Одна птица, показанная мне наряду со всеми прочими, откладывает одиночное яйцо, закрепляя его на крутом боку острого камня». Это была кайра, и Гарвей, должно быть, видел их насиживающими на ненадежных узких карнизах утесов посреди колонии олуш. Наверное, ему рассказали, что единственный способ, при помощи которого кайра, не строящая никакого гнезда, может насиживать на таких крутых скальных карнизах, состоит в том, чтобы приклеить свое яйцо к утесу{74}.