Виола натянула веревку перед дверным проемом и устроилась в углу комнаты.

Ночь прошла спокойно. Я дал Виоле выспаться, и солнечные лучи уже играли на ее бородатом лице. Когда-то, присоединившись ненадолго к странствующим циркачам, я познакомился с настоящей бородатой женщиной. Она жила в отдельном маленьком шатре, а ее слуга стоял перед входом и собирал плату за просмотр. Она позволяла зрителям подергать ее за бороду, чтобы убедиться, что борода настоящая, а потом обычно еще болтала с посетителями. Ее болтовня побуждала их к повторным заходам, поскольку она обладала жизнерадостной натурой и богатым запасом историй. На мой взгляд, она могла бы прокормить себя, только рассказывая истории, но ей нравилось, что ее оригинальная внешность заманивает публику.

Проснувшись и выглянув в окно, Виола укоризненно посмотрела на меня.

— Почему ты не разбудил меня? — спросила она.

Я подвинул к кровати низкий табурет и поставил на него умывальный тазик.

— Весь честной народ давно уже пашет, — сказал я. — Да и не честной народ тоже. Я подумал, что ты захочешь умыться, прежде чем мы примемся за дела.

Она сняла парик и бороду, вздохнула с облегчением и окунула лицо в воду. Я протянул ей мыло и полотенце. Старательно вымыв щеки, она взглянула на меня и сказала:

— Должно быть, я выгляжу ужасно.

— Ужасно соблазнительно, — уточнил я.

Виола хмыкнула.

— Ты на удивление опытный супруг для того, кто слишком долго был лишен практики. — Она приклеила бороду и спрятала ее концы под париком. Потом опять взглянула на меня. — Когда же я вновь стану женщиной? Ведь наше путешествие закончилось.

— Мне думается, что было бы полезно пока сохранить в тайне твою женскую ипостась. Благодаря этому к нашей компании в случае необходимости всегда сможет присоединиться третий человек. Ты ведь захватила с собой женские наряды и косметику для быстрого превращения.

— А когда я снова смогу участвовать в представлении?

— Скоро, ученик. Мне нужно, чтобы ты опять понаблюдала за зрителями. А еще нам надо сегодня проверить квартиру Талии.

Я устроился на Амастрийском форуме, а Клавдий бродил поблизости, поглядывая на лошадей и не забывая придерживать кошелек. Помимо торговцев лошадьми на этот рынок стекался всякий сброд. В центре площади находилось некое изваяние честных мер и весов, строгое напоминание местным купцам. Еще более наглядная строгость проявлялась в использовании этой площади для публичных казней. Один из менее добросовестных здешних торговцев уже загорал на центральной виселице, тихо покачиваясь на ветерке.

Редко мне доводилось видеть более мужественное сборище. В этих краях торговля лошадьми издавна считалась мужским занятием, также как и конокрадство. Лошади были самых разнообразных статей и пород, в одних явно проглядывали признаки арабских кровей, других — низкорослых тяжеловозов — вывели в северных краях. Некоторые из животных наравне с солдатами получили шрамы в сражениях, и именно они привлекали внимание многочисленных военных покупателей.

Представление мое продолжалось несколько часов и прошло довольно сносно. Кое-кто из постоянно меняющихся зрителей поинтересовался, в какой гостинице я обосновался, вселив в меня надежду, что его интерес был вызван желанием воспользоваться моими услугами, а не перерезать мне горло, пока я сплю.

Я уже укладывал реквизит, когда какой-то тщедушный, пройдошного вида мужичонка лет пятидесяти бочком подошел ко мне, плотно запахнувшись в потрепанный плащ.

— Судя по всему, тебе, шут, может понадобиться удача, — скривив рот, тихо прошамкал он.

— А кому ж она не нужна? — ответил я.

Он суетливо покивал головой.

— Верно, верно, кому ж она не нужна! Но удача, знаешь ли, не бывает случайной. Ее нужно приманивать.

— Неужели?

— А то. Конечно, нужно. Как, ты полагаешь, люди становятся богатыми?

— Получают наследство? Или добывают богатство ловкостью рук?

Мужичонка отрицательно покачал головой.

— Ты ничего не понимаешь. Это удача. И она не бывает…

— …случайной. Ты уже говорил об этом.

Он улыбнулся, обнажив потемневшие десны, не обремененные зубами.

— Мне известно, как поймать удачу, — сказал он. — И я могу помочь тебе.

Я глянул на него внимательнее. Он был лысым, золотушным доходягой с оборванным правым ухом.

— А почему ты, приятель, не попробовал помочь самому себе? — поинтересовался я.

— Нет-нет, нельзя получить удачу для себя. Но если дать верные талисманы людям, то они могут стать удачливыми.

— И тогда тебе полагается подарок. Он мотнул головой и пояснил:

— Происходит просто удачный обмен. Ты даешь что-то мне, я даю что-то тебе.

— Похоже, то, что тебе дают, вовсе не идет тебе на пользу, и твой вид является для меня бесплатным предостережением против такого обмена.

Мужичонка быстро распахнул полы плаща. Вся его подкладка ощетинилась поразительным набором пришитых к ней талисманов: осколками костей, клочками волос, сушеными лягушками, ящерицами, частями других животных, крошечными пузырьками, шкатулками, колечками и всевозможными оберегами.

Он разразился хорошо заученной скороговоркой:

— Для восстановления мужской силы: суньте это под тюфяк, и все наладится. — Его палец при этом коснулся каких-то странных комочков, напоминавших пару гниющих бычьих яичек. — А вот свеча из могилы святого Стефана: натрете ею порог вашего жилья, и никакое зло не посмеет переступить его. Вот большой палец святого Симона Кананита. Менструальная кровь черной колдуньи, нет нужды говорить вам о ее могуществе. Подлинное личное кольцо святого Эдуарда Исповедника[7], подаренное им нищему. Тот нищий, находясь на смертном одре, передал его мне. Оно исцеляет все виды припадков. Вот жабий камень: положишь его рядом с предложенным тебе питьем, и он определит любую отраву, а сунешь его в чужое питье — и выпивший его не доживет до утра, если согрешил.

— А если не согрешил?

Мой благодетель вновь явил мне свои десны.

— Все мы запятнаны первородным грехом. Не волнуйся, камень действует безотказно.

— Ладно, приятель, сейчас я спешу, но если ты назовешь мне свое имя, то я разыщу тебя, когда мне потребуются подобные услуги.

Резко отступив от меня, он запахнул плащ на своем тощем теле.

— Никаких имен, никаких имен, — пробормотал он. — Враги мои дорого заплатили бы, чтобы узнать, где я обретаюсь, и с радостью укокошили бы меня за эти сокровища. Если тебе понадобится удача, то я сам найду тебя.

Он захромал прочь, несколько раз боязливо оглянувшись. Я сделал знак Клавдию. Он легкой походкой прошел мимо, даже не глядя на меня.