все! — завопила я, вцепляясь в его длинную челку и толкаясь бедрами навстречу. — Только сделай уже что-нибудь!

— Нет, ну какое еще «что-нибудь»? Нужно говорить: «Отлижи мне, чтобы я кончила тебе на язык», — все растягивал мои мучения парень.

— Ри-и-ик! — взбрыкнула я, и он, хохотнув, с резким выдохом прямо в мою влажную сердцевину принялся целовать меня там с той же интенсивностью и страстью, что недавно губы.

И на этом, собственно, и все. Я кричала и кричала, скользя голой потной спиной по полу, выгибаясь так, что едва шею себе не свернула, и почти в отчаянии оттолкнула сама его голову, когда наслаждения стало чересчур.

— Ничего, я еще научу говорить мне всякие похабности, принцесса, — самодовольно ухмыльнулся Мангуст, поднимая нас с твердых камней. — Ну и где у тебя ванная?

Глава 11

Мои приставашки к Али в душе обломало подлое громкое урчание желудка. Я так-то всегда был не дурак хорошо пожрать, тем более просидел несколько часов на крыльце, а потом и попотел, но сейчас на удивление о пустоте в брюхе напоминали только эти заунывные звуки, в башку пока только сигналы от члена доходили, похоже. И я бы, если честно, забил бы на срочность с одной основной естественной потребностью ради другой. Уж больно аппетитно смотрелась моя принцесса с мокрой порозовевшей кожей — так и напрашивалась быть прижатой к стенке и насаженной по самые не могу.

Но, заслышав вопль баньши из моего живота, Али всполошилась и выскочила из душа раньше, чем я смог убедить ее остаться.

— У тебя нет аллергии на морепродукты? — спросила она, торопливо вытираясь.

— М-хм? — попытался я сосредоточиться на вопросе, что было нелегко, учитывая, что она как раз наклонилась, просушивая тонкие лодыжки. Задержись вот так, детка, еще на секунду, видок-то просто охеренный!

— Морепродукты! — напомнила мне принцесса, оглянувшись через плечо и поймав за визуальным домогательством, чего и не подумал скрывать. Так у нас еще не было, но будет. Скоро прямо.

— Нет, не припомню, чтобы у меня вообще была на что-то аллергия. — Ну кроме апельсинов, конечно.

Когда-то, сразу после переезда к па Джеку и ма Линде, я нашел в кладовке целый их ящик, купленный на всю семью в десять прожорливых подростковых ртов плюс родители, и слопал едва ли не половину. Сколько влезло. Потом весь на недели покрылся сыпью и чесался, как вшивый. Но апельсины любить не перестал. Вот такой уж я: что люблю — то люблю, ничем не перешибешь.

— А в принципе как ты к ним относишься? — уточнила Али, упаковывая как раз свои груди в выуженный невесть откуда лифчик.

— К ним? — усмехнулся я. — Предпочитаю в натуральном виде.

— А? — удивленно вскинула она глаза и, естественно сразу поняв, что я вообще не о еде. — Рик, я серьезно.

— И я серьезно. Что за беспонтовую херню ты совершаешь сейчас? — Я вышагнул из душа, содрал с нее бесполезную и даже вредоносную тряпку и зашвырнул куда подальше. — А насчет всяких морских гадов, я так-то их и не ел никогда толком и предпочел бы, чтобы там не было всяких щупалец, как в ужастиках, но из твоих рук сожру что угодно. Хотя мы можем просто заказать пиццу и успеть потрахаться еще разок, пока ее доставят.

Подкрепляя свои слова действиями, я сделал мою новую любимую штуку: сдвинул груди принцессы вместе так, что ее нежно-розовые соски почти поцеловали друг друга, и уткнулся лицом в ложбинку. Ну что тут скажешь? Кайф!

— Делать пирсинг очень больно? — неожиданно спросила Али, погладив мою бровь со штангой. — Что если я проколю соски?

— Что? — тут же вскинулся я, чуть не врезав ей макушкой в подбородок.

Еще не хватало! Никаких, мать его, железок, иголок и прочей хуйни в этом теле, не-а! Моя кожаная игла — единственное, что будет в тебя втыкаться!

— Безумно больно! И тебе ничего такого не нужно! — ляпнул и прикусил язык.

Ну вот сейчас она решит, что я охеревшая наглая задница и тайный тиран, и скажет мне валить. Вон уже и смотрит с какой-то настороженностью. Ох, бля, кто-то тут облажался.

— Почему? — спросила Алеена, пристально вглядываясь в меня.

— Потому что я и так еще толком не насмотрелся, — скользким ужом выкрутился я. Выкрутился ли?

— Хорошо, — светло улыбнувшись, Али, как была голышом, вышла из ванной, а я облегченно вздохнул.

Надо как-то сдерживать, что ли, эти свои «ты моя, и я все решаю» порывы — судя по всему, Али они напрягают. Поначалу хоть прикинуться нужно этим… современным, уважающим эти херовы границы и че там еще? Но, алле, какие, в жопу, границы, когда я собираюсь нырять в эту женщину при любой возможности и сам же эти возможности провоцировать почаще? Ладно, с этим я как-нибудь разберусь, а сейчас, мужик, тебе станет готовить обнаженная женщина-мечта, а ты торчишь тут столбом! Шевелить надо поршнями, а то вдруг еще ей в голову придет одеться по пути на кухню.

— Али-и-и! — помчался я следом. — Как насчет помощи? Могу чего-нибудь порезать, открыть… сломать, порвать.

— Али? — удивленно обернулась принцесса. — Меня так никто не называл.

— Я буду. Ты против?

— Нет. И помогать мне не надо, там все проще простого. Но обещаю — будет вкусно. — Ага, как будто я вообще вкус замечу, если ты сядешь напротив голышом. А лучше прямо на стол, для офигенного вида вприкуску.

Но как только она поставила на огонь кастрюлю, а потом сковороду и налила масла, идея ее готовки без одежды мне резко разонравилась. Прихватив с пола свою футболку, я натянул ей через голову и тщательно одернул. Ну и задницу облапил, чего уж там. Я как-то жарил яичницу с голым торсом, так, сука, масло отчего-то решило выскочить оттуда и взметнуться до потолка да еще и брызгалось. Так что нах.

— Расскажешь мне о себе? — попросила Али, начав порхать от холодильника до плиты и обратно.

— С чего начать? — Я все честно пытался рассмотреть кухню, но мои глаза сами собой съезжали на ноги принцессы.

— Почему вы зовете друг друга братьями, ведь тот же Дизель совершенно на те…

— Так, стоять! Ты где это Дизеля успела увидеть? — мигом напрягся я. Дизель и моя Али — вот даже рядом их упоминать не стоит.

— Так сегодня же, когда твои вещи привозили, а Саваж на нас с Мари рассердился. Он немного грубоватый, должна я тебе сказать, хотя в итоге мы не в претензии, потом-то мы поняли, что он за нас переживал и за вас всех. Эти бородатые —