для разговора на ту или иную тему. Я перестала давать контакты, потому что несколько раз по моим рекомендациям приглашали людей, и потом мои протеже были в панике от чудовищного результата взаимодействия со СМИ. Понимаете, репутация – это то, что мы зарабатываем годами тяжелым, честным, повседневным трудом, но потерять ее можно в считанные минуты. Сегодня, к сожалению, наша пресса, журналистика, зачастую работают на уничтожение репутации учёных. Редакционная политика многих изданий, формируемая владельцами СМИ, требует от журналистов скандалов, жареного, разоблачений – всего того, что противно душе ученого. Не удивительно, что многие исследователи не хотят сотрудничать со СМИ.

– А кто может стать хорошим научным журналистом или кто должен стать хорошим научным журналистом: ученый или журналист по профессии?

– Это вечный вопрос. Сегодня наука невероятно сложна. Вот последнее нашумевшее открытие – зафиксированы гравитационные волны. Невероятно сложная тема, огромное количество дискуссий стоит за этим. Как разобраться в этом, не зная основ? Сегодня научный журналист должен быть очень образованным человеком. Во-первых, он должен многое знать, во-вторых – уметь аналитически мыслить, понимать физический смысл всего и включать здравый смысл. Чтобы журналисту разговаривать с исследователями и учеными на одном языке, он должен владеть терминологическим аппаратом, чтобы хотя бы понимать, о чем идет речь. Поэтому широкая эрудированность, аналитические мозги и в идеале научное образование – необходимые условия для профессии.

Действительно, успешные научные журналисты, на Западе и у нас, – это люди, которые вышли из научной среды. Сегодня блестящие научные популяризаторы, скажем, астрофизик Сергей Попов, математик Николай Андреев, антрополог Станислав Дробышевский, математик Александр Соколов – это ученые, которым интересно рассказывать о науке просто и увлекательно и которые замечательно это делают. На самом деле, научным журналистом может стать любой, кто захочет, и ради этого «хочу» все преодолеет: выучится, мозги свои поставит и будет копать, копать и копать. Хотя таких людей не так много, как нам кажется.

Вообще между научным журналистом и ученым можно поставить условный знак равенства – и те, и другие работают ради поиска истины. И те, и другие занимаются исследованием мира, в котором мы живем. Настоящий ученый, как и настоящий журналист, обладает сумасшедшей, острой любознательностью, желанием ответить на вопросы «почему?» и «как?», азартом погони за результатом. Если в вас это есть, если вы готовы докапываться до глубин, не принимать на веру и идти вперед, то из вас получится отличный ученый и научный журналист.

– Вы сказали, что научный журналист и ученый должны говорить на одном языке. И все же иногда журналисту бывает трудно понять ученого. Есть ли какие-то особенности общения журналиста и ученого как источника информации? Как завоевать доверие ученого?

– Здесь нет никакого специфического совета. Это совершенно житейская история, как завоевать доверие вообще. На самом деле очень просто: честно работай и держи слово. Обманешь разочек – и не будет никакого доверия. Честно говоря, я не очень понимаю, почему журналисты сопротивляются такой совершенно естественной процедуре, как согласование финального текста – это же в интересах автора текста! Если ты покажешь финальный текст интервью, какой-то заметки или аналитического материала тем, с кем беседовал, они уберут ошибки по существу, и это только тебе в плюс – ты должен спасибо сказать. Но часто как раз на это и не хватает времени. У нас в журнале это традиционно жесткая процедура. Но у нас ежемесячное издание и мы обязательно все материалы для печати согласовываем со всеми, кто был источником информации или чью статью мы редактировали. Нам не хочется причинять людям возможные неудобства и ставить их в неловкое положение после выхода материала с искаженным смыслом. Поэтому завоевать доверие можно очень просто: обещать и выполнять.

Часто бывает, что ваш собеседник рассказывает о каких-то деталях с оговоркой «не для печати». Рассказывает для того, чтобы лучше погрузить вас в контекст, помочь вам разобраться. Вы обещаете не публиковать эти пассажи, а потом берете и публикуете. Надо ли удивляться, что после этого с вами не захотят иметь дела.

Порядочность – это норма в журналистике, что бы вам ни говорили руководители желтых СМИ.

Второй вопрос – как удержать исследователя или ученого, который бросится заниматься стилистической и литературной правкой вашего текста, присланного на согласование, в соответствии со своим вкусом и представлениями о прекрасном. Студенты часто спрашивают меня, что говорить в таких случаях. На самом деле, в таких случаях надо очень спокойно, со всем уважением, но твердо объяснить: «Уважаемый Иван Иванович, вот вы занимаетесь ядерной физикой. Я же вам не даю никаких советов, как ставить эксперимент и как его интерпретировать, это ваша профессиональная область. Вот теперь представьте, что моя профессиональная область – это работа со словом, оставьте, пожалуйста, мои профессиональные обязанности мне и поправьте, пожалуйста, то, что противоречит сути и смыслу». Всегда нужно стараться объяснить ситуацию и быть честным. Но цитаты, принадлежащие ученым, необходимо согласовывать до буквы. Если они будут косноязычны и ученый будет настаивать на этом косноязычии, то с этим ничего не поделаешь – придется давать в таком виде. Под этими словами не ваша, а его подпись.

А вообще-то критику надо любить, она делает нас сильнее и позволяет расти в профессии. Поэтому всегда показывайте свои тексты коллегам, друзьям и близким. Они – ваши первые читатели, которые укажут на непонятные и мутные места, неточные слова и неудачные обороты. Из любой критики надо уметь извлекать пользу, это тоже часть нашей профессии.

– А должны ли ученые развивать в себе какие-то коммуникативные навыки, чтобы улучшить общение с журналистами?

– Развивать коммуникативные навыки полезно представителям любых профессий, особенно сейчас, когда неумение взаимодействовать и договариваться – глобальная мировая проблема. Оттого, что мы не понимаем и не слышим друг друга, да и не хотим понимать и слышать, много бед. История, что произошла с академией наук в последние два года, – результат нарушенной коммуникации. «Наверху» искренне не понимают, чем там академия наук занимается, а в академии наук не желают рассказывать, потому что уверены, что все равно бесполезно, «эти» ничего не поймут. Вот за это высокомерие академия наук и поплатилась. Это лишь один из множества примеров. Нарушенную коммуникацию мы наблюдаем в самых разных областях нашей жизни, поэтому развивать в себе коммуникативные навыки невероятно важно для человека любой профессии, а для ученого особенно.

Сегодня наука очень дорогая, содержать ее во всем великолепии и многообразии не под силу ни одному государству, ни одному правительству. Неслучайно самые крупные и значимые проекты в науке выполняют международные коллаборации ученых и