Я: Подлый человек и есть ад.

Г: Ад — это вечная боль.

Я: Интересно, как душа может испытать боль, если у нее нет органов чувств?

Г: Задай этот вопрос попу (ударение на «у»).

Я: После смерти мне будет все равно.

Г: А вдруг не будет? Вдруг ад существует?

Я: Сила ада в его контрасте с раем. Нет рая — нет ада. Рай без ада — это тоже ад.

Г: В аду лучше, там знакомых больше.

Я: Мне будет легко получить туда путевку. Какой грех лучше совершить?

Г: Выбери пожестче.

Я: А что тяжелее на вес, обман или воровство?

Г: Хочешь почитать небесный кодекс?

Я: Не откажусь.

Г: Это вопрос к небу и к тем, кто там сидит.

Я: Если честно, я не верю в существование ада. И вообще, если кто-то верит в ад, в котором нет Бога, и в некоего дьявола, который существует отдельно от Бога, то этот человек является богохульником. Насколько мне известно, Бог есть везде: в каждой травинке, микробе, клетке! Всемогущий вездесущий Бог, он — начало всех начал! Но как же тогда во Вселенной может существовать некое местечко под названием «ад», где Бог утрачивает свою силу? И как отдельно от Бога может существовать некий сатана, который настолько силен и самостоятелен, что способен сделать бессильной самую великую силу на Земле? Получается, Бог управляет лишь частью Вселенной? В таком случае, Бог ли это вообще?

Г: Знаешь, наличие рая тоже под вопросом. Хотя я бы не отказался взглянуть на его интерьеры…

Я: Наверное, это лагуна голубая. Или поле с одуванчиками.

Г: Рай — это безделие…

Я: А вдруг человек на небе не захочет бездельничать, если увидит, что у кого-то все круче, чем у него?

Г: В раю нет конкуренции. Там у всех все одинаково.

Я: Коммунизм?

Г: Типа того.

Я: Такая система мешает развиваться. В ней нет соперничества.

Г: Поэтому она и изобретена для мира мертвых.

Я: Думаешь, в раю все слишком круто, чтобы стремиться к совершенству?

Г: В раю все четко. Стремление — это страсть. Страсть — это порок, табу. Поэтому у всех все одинаково.

Я: Знаешь, если следовать заповедям, то самый идеальный человек — это монах! Но если мы будем жить, как они, то мир превратится в монастырь! Не будет технического и научного прогресса! Все будут ходить закрытыми, наглухо заколоченными…

Г: И безгрешными…

Я: На что мы будем жить? Деньги — это тоже грех!

Г: Будем доить коров! Зачем развиваться? Все равно все заканчивается одним и тем же.

Я: Может, нам вообще не надо было рождаться?

Г: Прочти Библию. Там ты найдешь ответы на свои вопросы.

Я: Я уже читала и не поняла, какое отношение ко мне имеют все эти приключения евреев в Африке?

Г: Во что ты веришь?

Я: В себя.

Г: Поверь в Бога.

Я: Вера в Бога не приводит к гуманности. Пока будет религия, будут и войны. Религиозные чистки — это вопиющий маразм.

Г: Это борьба за идею. Люди живут во имя идей.

Я: Идеи — пустота, иллюзии. Нет ничего более ценного, чем человеческая жизнь. Ее нельзя швырять под ноги, как мусор, ради каких-то сомнительных понятий.

Г: Как давно ты была в церкви?

Я: Я не люблю церкви. Церковная обстановка напоминает похороны. Тетки, в слезах кидающиеся на настенные иконы и сползающие по ним вниз, священники, читающие унылый рэп. Церковь — это выражение бессилия.

Г: В церковь ходят не веселиться, а разговаривать с Господом. Это не ночной клуб. Это место, где люди замаливают грехи.

Я: Я не считаю свои ошибки грехом. Ошибки есть ошибки. Причем здесь грех? Люди делают гадости друг другу, а прощение просят всегда у Бога. Никто с Богом не знаком, никто не обязан выкладывать ему отчеты.

Г: Людям необходимо во что-то верить. С Богом проще и теплее. Верить спокойнее.

Я: Это человеческие потребности, слабость. Но это не доказывает, что Бог есть. Но даже если он есть, он не рядом с тобой. Бог всегда один, он одинок.

Г: Не буду с тобой спорить, но Бог существует, поверь мне.

Я: Ты его видел?

Г: Нет. Он невидим. Это высшая сила, состоящая из мельчайших частиц. От их движения зависит движение всего мира.

Я: Так все-таки Бог — это невидимые частицы или Иисус с бородой?

Г: Как тебе больше нравится, так он и выглядит. Любой уютный для тебя образ. Необязательно тот, что в церкви. У тебя может быть свой Бог, без посредников. Бог — это Вселенная. Придумай ему лицо.

Я: Пусть это будет Джим Моррисон.

Г: Это твой авторитет?

Я: Нет, просто мне нравится его голос. Бог — это все, что приносит тебе счастье. И не надо относиться к Богу серьезно, потому что самое святое на этой Земле — это человеческий смех.

Спасительница — религия. Она подарила нам надежду в виде трогательного образа распятого на кресте человека. Наш славянский идол родился в Древнеримской колонии, поэтому расправа над ним происходила через пригвождение — таковы были обычаи того места. Если бы казнь осуществлялась, например, в средневековой Англии, люди носили бы сейчас цепочки с Иисусом на виселице. Или вообще с его головой отдельно, приведи смертный приговор в исполнение где-нибудь во Франции, где главенствовала гильотина.

Но гран-при взяли бы, разумеется, русские (кто бы сомневался). Ведь самый виртуозный способ расправы был изобретен именно у нас, на Руси, во времена Ивана Грозного, когда людей сажали на кол…

«Треска вообще-то не простая штучка, — доверительно сказал Грифон. — Когда она была в Маринаде, ее то и дело посещали разные министры и дипломаты — Камбала, Скумбрия, Зеркальный Карп… Очень часто приплывала одна Селедка в белом соусе. Изумительный, тонкий посол!»

Л. Кэрролл «Алиса в Стране чудес»

Чтобы окончательно поразить и согнуть меня в бараний рог, Гельд приглашает на экскурсию в свой шикарный особняк в районе West End, чтобы наглядно показать, как он теснится в своей хижине среди огромной коллекции живого персонала и изобразительного искусства, купленного на аукционах. Матерь божья… Опять аукционы…

Вики говорила, что Гельд переехал в этот особняк относительно недавно, ибо жить в предыдущем доме, где было всего лишь семьдесят девять комнат, ему показалось просто невыносимым.