А вслух спросил, специально переключившись на другое:

— Фил, что там Мага? Примет?

— Угу, — кивнул тот. — Ночью заедем к нему. А пока…

До этого Фил довольно быстро двигался, все время забирая вправо на перекрестках. А тут резко свернул влево, и зарулил в какой-то старый деловой двор. И погнал по бетонному крошеву, по рельсам подкрановых путей, так что машину подбрасывало в воздух.

— Ну ты конспиратор, млин! — тихо ругнулся Максим, когда его при очередном толчке завалило на женщину.

Ему было как-то неудобно, она же худенькая, а он здоровый, тяжеленный. Боялся придавить ее, старался удерживать вес на руках, а это неожиданно вызвало совсем другие ассоциации. Он покраснел и разозлился на себя.

Неуместно потому что. В общем.

— Извини, — буркнул, отодвигаясь.

— Ничего.

Она не успела договорить, как его завалило снова.

— Да что за…!

— Потерпите, мало осталось, — отозвался Фил посреди этой зубодробительной тряски и снова нырнул в какой-то проезд.

Вилял в кучерях метров сто, а потом раз — и выехал на вполне приличную улицу. Проехал до ближайшего перекрестка и ушел вправо.

— Ну вот, если и были, теперь точно отвалились, — пробормотал он.

Развернулся, и погнал в обратную сторону.

После этого они еще колесили по городу несколько километров, выехали куда-то в район рабочей окраины. Постройки там были конечно далеко не такие помпезные, как в центре. Заросшее все, заброшенное. Полно неремонтированных домов, зиявших пустыми глазницами проемов. Изнанка города.

Фил резко свернул в заросший травой двор и подогнал машину к невзрачному гаражу. А потом обернулся к ним.

— Выгружайтесь ребята, приехали.

Максим вышел сам и придержал ей дверь, водитель выходил последним. Дане стало не по себе, когда она его увидела. У мужчины не было левой ноги, протез. Однако двигался он вполне ловко, она даже никогда бы и не подумала, что…

Впрочем, глядя на нее, тоже не скажешь, что она смертница. Если не знать. Новая одежда, которую удалось купить в том торговом центре, делала ее похожей на себя прежнюю. Даже стала стройнее и если убрать круги под глазами, вроде бы, морщин стало меньше. Она еще подумала про себя тогда, так странно, стоит женщину приодеть, и вот она уже и красивее, и моложе. Глупости, короче. Которые стоит выбросить из головы, и чем скорее, тем лучше.

Но эти глупости позволяли ей не думать постоянно о том, что теперь ее ждет. И когда она сможет увидеть сына. Беспокойство за мальчика, ужасные догадки и предчувствия, неловкость перед этими мужчинами, идущими ради нее на риск.

— Проходите, не стесняйтесь. Будьте как дома. Не бог весть что, но… — мужчина усмехнулся и почесал правую бровь. — Простите, не знаю вашего имени. А я Филипп.

И протянул ей руку. Она с готовностью пожала ее обеими руками.

— Очень приятно, Дана.

— Заводи внутрь, Фил. Политесы потом будешь разводить, — сердито бурнул Максим.

Прошел вперед и поднялся на крыльцо. Его друг только глянул на него с легким прищуром и не сказал ничего.

Металлическое крыльцо в пять ступеней, крытых погнувшейся рифленкой. Непрезентабельное и обшарпанное, как и все строение. Сендвичпанели, местами ободранные до наполнителя, делали его похожим на лоскутное одеяло. При этом дверь была в несколько слоев, снаружи хлипенькая, а дальше слои — толстая листовая сталь.

Внутри оказалось просторно и вполне цивильно, правда, комфорта никакого, мужское логово, начиненное разнообразной электроникой. Из обстановки — огромный компьютерный стол с креслом, старый диван и кровать, застеленная темно-серым армейским одеялом. Имелось тут также подобие кухни. И еще санузел, в котором вместо двери проем закрывала двухслойная пленка из толстого полиэтилена.

— Неплохо устроился, — сказал Максим, обводя взглядом хоромы. — Давно ты тут?

— Последние полгода, — уклончиво ответил тот.

Мужчины обменялись многозначительными взглядами, и Максим как-то странно потемнел лицом, во всяком случае, Дане так показалось. Она неловко застыла посреди комнаты, не зная, куда себя девать, и непроизвольно теребила лацкан легкого пиджака.

— Дана, — раздался голос хозяина. — Вы пока можете помыться и отдохнуть, а мы с Максом покумекаем тут и займемся ужином.

— Да, спасибо, — она выдавила улыбку и растерянно замерла, покосившись в сторону импровизированной занавески из полиэтилена.

— Черт! — хлопнул себя по лбу Фил.

Рядом с кроватью стоял незамеченный ею раньше большой плетенный ящик для белья, он прошел туда и вытащил еще одно темно-серое покрывало и банное полотенце.

— Макс, займись. А я пока тут по хозяйству.

Максим молча взял у него покрывало и пошел завешивать проем. А тот повернулся к Дане:

— Вы будете консервы?

— Консервы? — переспросила она, чувствуя себя неловко, оттого что доставляет столько хлопот. — Да, конечно, с удовольствием.

Дана не стала распространяться, что в ее теперешнем положении любая еда — роскошь.

— У меня есть настоящая армейская тушонка. Гостовская, еще из последних остатков НЗ советских времен.

— Да ты что? — хмыкнул Макс. — Это ж деликатес! Где ты ее раздобыл?

Он как раз закончил пристраивать плотное покрывало так, чтобы оно полностью закрывало проем. И стоял, уперев руки в бока.

— Места надо знать, — ответил Фил.

И тут Максим оглянулся, словно только сейчас заметил ее, и показал рукой на полотнище, закрывавшее вход:

— Можно мыться.

Было неловко идти в туалет и проделывать все это в присутствии двух мужчин. Раньше ее сопровождающий хотя бы выходил из комнаты, а сейчас…

— Спасибо, — пробормотала Дана и бочком протиснулась мимо него в санузел.

* * *

С того самого момента, как он принял это решение, Максим чувствовал себя так, словно прошел точку невозврата. Хотя, наверное, он эту точку прошел еще раньше, сегодня просто констатировал факт.

Что делать дальше? Будут ли за ним свои же ОБЗовцы охотиться? Об этом он собирался думать потом. Сейчас надо было довести дело до конца. Потому что так было правильно.

Наверное, помогая ей, Максим Востров платил страшный моральный долг за то, что не смог спасти жену и сына. Тогда его не было рядом с семьей, и он потерял их. Теперь он мог. Это каким-то образом наложилось в сознании как шанс исправить хоть что-то, спасти.

Но с этим он для себя разобрался. Другое было странно. Он на нее реагировал, хотя и не должен. Почему-то раздражало то, что Фил любезничает с ней, а она отвечает.