С горячим тостом и чаем Анна устроилась в столовой, чтобы прочитать раздел о путешествиях. Она восхищалась фотографиями архипелага в Индийском океане, когда кто-то постучал в дверь.

Человека, улыбнувшегося ей с порога, Анна была очень рада видеть.

– Джонас! Ты вернулся!

Ее друг похлопал загорелыми руками по своей выцветшей синей футболке, словно убеждаясь в собственном существовании.

– Похоже на то.

– Входи! Чайник только что закипел. Ты уже завтракал? Я могу сделать тосты, если хочешь.

Джонас Раудон с улыбкой наблюдал, как Анна танцует по кухне.

– Что-то я не припомню, чтобы ты раньше была так рада меня видеть.

Анна рассмеялась, но Джонас был прав. Он уезжал заниматься съемками на целый месяц, и ей не хватало его общества. Они дружили уже несколько лет, с того самого дня, как Джонас въехал в свою квартиру и они познакомились в холле, пока грузчики вносили его мебель. У него был твердый йоркширский взгляд и спокойный характер, что для Анны стало глотком свежего воздуха: он, как и она, был чужаком в городе, не имеющим понятия об общепринятых нормах лондонской жизни. На этом они и сошлись, и Анна дорожила дружбой с Джонасом больше, чем какой-либо другой за всю свою жизнь.

Характером он напоминал ее брата Рори. Любовь Джонаса к природе и странное чувство юмора были заразительны, и Анне нравилось проводить с ним время.

Поставив перед ним чашку чая и тарелку с горкой тостов, она подумала о том, сколько всего произошло в ее жизни, пока он отсутствовал. Ей столько нужно было рассказать, но с чего начать?

– Как тебе Испания? – спросила она, радуясь тому, что видит своего симпатичного и поразительно неряшливого друга, удобно раскинувшегося на софе. Было так здорово, что он наконец вернулся.

– Жаркая. Испанская. Паэльи и чоризо[18] я наелся на всю оставшуюся жизнь.

– Я серьезно. Тебе понравилось там работать?

– Ага, понравилось. Работа была сама по себе неплохая. И заплатили хорошо, так что мне некоторое время не придется беспокоиться о выплате ренты. Ребята там были хорошие. Познакомился с одним парнем, который работает в Би-би-си, он обещал замолвить за меня словечко, когда вернется. Так что, кто знает… – Его серые глаза чуть сузились. – А у тебя все хорошо?

– Да. И у меня для разнообразия есть много новостей. – Она с удовольствием заметила, как удивился Джонас. – Какие у тебя на сегодня планы? Не хочешь где-нибудь пообедать?

– Забавно, что ты об этом сказала. Я как раз собирался сегодня утром пройтись в поисках места для съемок и думал спросить: не хочешь ли присоединиться? Мы уже давненько с тобой не проводили выходных в поле, я надеялся, что тебе понравится. И там рядом есть почти пристойный паб, можно в нем пообедать.

Дальше уговаривать Анну не понадобилось. Возможность прогуляться с лучшим другом в такое замечательное утро показалась ей чудесной. Час спустя они направились в сторону Хемпшира в потрепанном походном фургоне Джонаса. Воздух, влетавший в открытые окна, становился все чище по мере того, как урбанистический ландшафт уступал место полям и чудесным маленьким деревням в обрамлении пологих холмов. Это была замечательная часть мира, и Анна расслабилась на теплом виниле переднего сиденья, глядя на залитую солнцем дорогу.

Они остановились на безобидного вида площадке для автомобилей у поля с высоким диким разнотравьем.

– Какой чудесный день, – сказала Анна, выбираясь из фургона и ощущая спиной теплую ласку солнца.

Хотя до Пасхи оставалась еще неделя, погода была скорее летней, непривычно теплой для этого времени года. Странно было не чувствовать веса теплой одежды, ведь зимние холода едва успели остаться в прошлом. Она любила свою работу и здание, в котором бывала каждый день, но часть ее души все так же стремилась за город. Сенара была права только в одном: сельская местность осталась у Анны в крови, и годы жизни в Лондоне не сумели этого изменить.

– Не представляю, как ты выдерживаешь день за днем в помещении. Я бы уже через несколько минут полез на стену. – Джонас передал ей пару заляпанных грязью резиновых сапог. – Держи, они тебе наверняка понадобятся. Могут быть великоваты, но у меня в машине есть запасные носки.

Анна захихикала, натягивая сапоги: в них ее ноги просто терялись.

– Никогда не думала, что твоя работа требует следить за модой. Ну вот. Сойдет?

– Ага. – Он одобрительно улыбнулся. – Очень хорошо.

Верный бордер-колли Джонаса по кличке Беннетт выпрыгнул с заднего сиденья и начал носиться вокруг, пока они шагали по лугу, заросшему дикими цветами и травой. Его радостный лай вполне соответствовал счастливому настроению Анны. Она нашла длинную палку и высоко подбросила ее, пес подпрыгнул, ловя палку в воздухе, и Анна рассмеялась. Ленивое гудение шмелей звучало со всех сторон, потревоженные их шагами мошки облачками взлетали над травой. Было еще довольно рано, но утро несло ожидание жаркого дня, а чистое небо над головой намекало, что день будет и вовсе безоблачным.

Джонас нес на плече штатив, а в руке сумку с камерой, слегка задевая ею верхушки трав и цветов. Анна завороженно наблюдала за другом в его естественной среде обитания. Он был совершенно расслаблен и сливался с природой, частью которой был не менее, чем природа была частью его самого. Анна действительно не могла представить его выживающим в офисной среде. Он был создан для работы на воздухе.

На краю луга с разнотравьем они нашли грубо вырезанные деревянные ступеньки для перехода через сложенную из камня стену. Джонас прошелся по ним, словно не заметив, и протянул руку Анне, которой справиться с препятствием оказалось куда сложнее.

– Уже недалеко, – пообещал он, указывая на лесистый островок, где тропинка становилась песчаной, а дальше ее засыпал толстый ковер выгоревших сосновых иголок. – Вот за эту рощу.

Анна следовала за ним, и прохладный воздух сосновой плантации пощипывал ее голые руки, напоминая, что они скрылись от почти летнего солнца.

– Как ты нашел это место? – спросила она, аккуратно выбирая дорогу между выступающими над землей корнями и холмиками колючей травы.

– Одна из исследовательниц в Испании упомянула о нем. По выходным она выгуливает здесь свою собаку. Сам бы я никогда его не нашел. Но у него, я думаю, есть немалый потенциал для съемок дикой природы.

– Тут замечательно. Мой офис явно проигрывает твоему.

Он рассмеялся:

– Я бы даже сказал, вчистую проигрывает. Не представляю, как ты расслабляешься в своей бочке с селедкой.

– Не все так плохо. К тому же для меня важны люди. А быть на природе, но в одиночестве я бы не смогла.