* * *

— Что значит «исчез»? Он что, глюк? Сотня баксов на твоем счете, которые я сейчас отзову за твой прокол?

— Слыш, Санта, не гони… Че ты орешь на меня, я не нанимался за этим придурком приглядывать…

Молчание в трубке выдавали раздражение Санты. А это всегда опасно. Полипов размял шею, растер надбровные дуги. Добавил примирительно:

— Я правда не знаю, куда он девается…

— Ты понимаешь, что это значит?

— Нет. А ты знаешь?

Санта раздраженно засмеялся:

— Полудурок, блин… Если он начнет говорить, придется действовать быстро. Ты вот готов действовать быстро? Сорваться с насиженного места, взять на себя работу Франко и Потапова?

— А че я их работу на себя должен брать? — Полипов насторожился. — Мы так не договаривались.

— Не договаривались. Но и ты должен был следить за кое-кем. Помнишь?.. А ты его профукал, как школьник.

Полипов тихо выругался:

— Ну хорош уже. Я свою часть выполнил, я их свел и данные считал.

— А что за данные он передал «БиоТеху»?

Полипов почувствовал, как у него покраснели уши: он действительно пропустил момент, когда старый биолог сунул пакет модному московскому бизнесмену. Он просто не мог подумать, что этот франтоватый мужик, больше похожий на артиста или звезду футбола, выйдет из кафе так стремительно.

— Ну, мы же уже забрали этот пакет, верно?

— Это стоило мне двадцадки. И я намерен высчитать ее из вашей доли. Если потеряешь старика, то вычту еще…

— Санта, слышь…

Он оборвал его:

— Я Санта, только не тот, который подарочки деткам приносит. Мои подарочки деткам не нравятся, поэтому заткнись и делай свою работу, понял?

Полипов недовольно вздохнул:

— Понял.

— Выполняй.

Тот, кого называли Сантой, нажал кнопку отбоя, посмотрел в окно: Москва погружалась в яркие сумерки, не такие разноцветные, как в родном Лондоне, но тоже вполне впечатляющие. Прошедший дождь добавил мостовым лоска, подхватил иллюминацию витрин, рассыпав фейерверком поверх необъятных луж. Прохожие торопились к метро. Он медленно ехал в пробке.

Санта ненавидел пробки.

Но сейчас это была единственная возможность оттянуть предстоящий неприятный разговор. Убедившись, что водитель за плотной стеклянной перегородкой не слышит, Санта все-таки набрал номер: у этих русских есть поговорка про то, что перед смертью не надышишься. Его случай — чем раньше он сообщит, что один из разработчиков кода почувствовал слежку и скрылся, тем лучше.

Да, придется сдвигать сроки.

Да, от него потребуют решительных действий. Он уже организовал кое-что, подстраховался.

Да, он готов ко всем этим рискам — ведь в конце концов он знал, на что шел и он профессионал.

Это такие как Франко или тот же Полипов — фанатики без царя в голове, им достаточно команды «фас», чтобы они начали действовать. У него, Санты, более сложная мотивация. Он действует в интересах Государства.

* * *

Анна сидела на кровати и с любопытством наблюдала за Алексеем. Мужчина только что вывернул все карманы своего чемодана, с которым, с его слов, он приехал из Новосибирска. До этого он вытащил все вещи и тщательно изучил каждую: встряхивал одежду, раскрывал и снова закрывал замочки на дорожной сумке с гигиеническими принадлежностями, еще раз перепроверил кейс с ноутбуком.

— Ничего не понимаю. — Алексей встал, упер руки в бока и уставился на неаккуратную кучу одежды на ковре. — Он был здесь. Желтый бумажный конверт, плоский. Но возможно, в нем было что-то вроде съемного диска…

В комнату вернулся Иван Самохин, исследовавший шкафы на первом этаже. По его виду было ясно: он тоже похвастаться ничем не может.

Пакет от Натана Алексиевича исчез.

— То есть вы оба по-прежнему настаиваете, что у Алексея Максимовича нет врагов? — Анна саркастически хмыкнула, перевела взгляд с одного мужчины на другого. Оба молчали, опустив глаза в пол, исследовали носки своих ботинок с видом нашкодивших второклассников. Девушка встала, вытянула из заднего кармана джинсов сотовый, набрала номер. После второго гудка неизвестный абонент ответил. Девушка сообщила:

— Мерлин, у меня хреновые новости: пакета нет.

Она, отвернувшись от мужчин, прохаживалась вдоль стены, рассеянно гладила указательным пальцем рисунок на шелковых обоях, завитки комода, слушала невидимого собеседника со сказочным прозвищем или фамилией. Долин сел на угол кровати, повесил голову.

Анна, получив распоряжения, нажала отбой:

— Что сидим, кого ждем? Иван, идите к охране поселка, устраивайте качественный скандал и забирайте все записи с камер видеонаблюдения на въезде-выезде и по периметру коттеджа Алексея. Наши сотрудники сейчас подойдут туда же, чтобы придать ускорения товарищам-вратарям… А мы с вами, Алексей, выдвигаемся для душевной беседы с господином Крысоловом, организовавшем уборку вашего коттеджа после отъезда следственной группы.

Она уже собралась выходить из спальни, но резко остановилась:

— Слушайте, что за бардак в этом вашем коттеджном поселке?.. Вся охрана, словно сито. По домам жильцов шныряют все кому ни лень, вещи пропадают… бардак. У вас нет желания поменять жилплощадь?..

Алексей побагровел:

— Аннет, давай уже, прекращай…

Когда они вышли в коридор, Анна услышала, как Долин пробормотал:

— Самому тошно. Просто проходной дом…

Девушка усмехнулась, подумала: «То ли еще будет». Хотя ей было жаль Долина, конечно.

* * *

Владлен Марикович Крысолов при появлении Долина в сопровождении Анны приосанился. Он занимал небольшой домик у проходной, откуда мог наблюдать не только за жителями поселка и их гостями, но и за прислугой — аллея с их домами непосредственно примыкала к проходной, хоть и была прикрыта от глаз благочестивой публики стройными туями и раскидистыми липами. Впрочем, управляющий редко находился в своем доме, поскольку работа требовала его присутствия. При необходимости он мог просматривать записи с камер наблюдения, чтобы отследить, где и в чем накосячили сотрудники, а такое случалось почти каждый день. Можно сколько угодно сетовать на кадровый голод, но все проблемы не из-за низкой квалификации, а из-за разгильдяйства. Поэтому с обслугой он был особенно строг, требовал неукоснительного исполнения правил… и чуточку презирал. Погибшая Надежда как раз вызывала у него уважение — в ней чувствовались неформатность и внутренний стержень. На такую не прикрикнешь. Да и не за что — Надежда была аккуратна до педантичности, исполнительна до дотошности, обладала живым умом, но при этом отличалась удивительно ценным в ее работе качеством: была неболтлива. За восемь месяцев работы она не обзавелась друзьями, не выезжала за пределы поселка, проводя в его парке выходные и праздничные дни.

Женщина не гнушалась работы, не боялась инициативы.

Так ее и охарактеризовал он пришедшим «на чай» Долину и его новой подруге — весьма эффектной на его взгляд рыжеволосой красавице, напоминавшей итальянку.

— В общем, золотой работник, — повторил Владлен Марикович то, что сказал накануне