— Чем плохо, что он ушёл? — настороженно пояснила Настя.

— С ним интересно. Весело. И у него сахар есть, — вдруг выдала девочка.

— Так тебя что больше интересует? Дядька или сахар? — не отставала от дочери Настя.

— Не знаю, — неожиданно призналась девочка. — Наверное, дядя.

— Так, давай ешь и пошли, — быстро ответила женщина, чувствуя себя не в своей тарелке.

Её интерес к данному вопросу был не случаен. Ещё в роддоме женщины от скуки регулярно перемывали кости всем своим знакомым, приятелям и в первую очередь мужьям. Женщины постарше, уже имевшие детей, узнав, что Настя собирается воспитывать ребёнка одна, с ходу принялись описывать ей все сложности данного предприятия. Среди всех описанных ужасов был и такой, что в определённом возрасте дети, особенно девочки, начинают тянуться к мужчинам, и присутствие отца в доме, для них очень важно.

Настя так и не поняла, почему это, в чём эта важность заключается. Сама она выросла в полной семье, где отец, выжатый до последнего несколькими работами сразу и бесконечным ворчанием матери, умер, когда самой Насте только-только исполнилось семнадцать. Не выдержало сердце. После его смерти мать окончательно превратилась в сварливую бабку, бесконечно пилившую Настю до тех пор, пока она не сбежала в соседний город учиться.

И вот теперь, столкнувшись с тем, о чём ей рассказывали, Настя панически искала выход из положения. В том, что Нюська будет возвращаться к этой теме снова и снова, она не сомневалась. Упрямства дочке было не занимать. Впрочем, что называется, посмотри в зеркало. Благо, ей есть в кого быть такой. Но как избежать этой темы, Настя не знала. Наконец, устав ждать, когда девочка закончит ковырять кашу, она не выдержала и, отобрав у неё миску, решительно сказала:

— Не хочешь, не ешь. И учти, в следующий раз мы будем есть только вечером. Так что не ной и не клянчи. До вечера ничего не получишь.

— Ну и не надо, — не осталась в долгу Нюська и, соскочив с ящика, решительно направилась к выходу.

— Ты куда это направилась, подруга? — попыталась остановить её Настя.

— Дядю-солдата догонять. Раз я тебе не нужна, с ним пойду. Он добрый и не ругается, — ответила маленькая вредина, выбираясь из сарая.

Не ожидавшая такого ответа Настя охнула и, выронив вещи, заменявшие им спальные мешки, ринулась следом за дочкой. Вылетев на улицу, она подхватила ребёнка на руки и, тряся её, словно пыльную тряпку, заорала в полный голос:

— Не смей больше так говорить! Слышишь?! Не смей!

Прижав дочку к себе так, что та невольно пискнула, Настя вернулась в сарай и, усадив ребёнка перед собой, принялась быстро заканчивать сборы, стараясь не смотреть на Нюську. Впервые в жизни ей стало стыдно перед собственным ребёнком. Надутая Нюська следила за матерью исподлобья, всем своим видом выражая возмущение её реакцией и насилием над её свободой. Не выдержав молчания, Настя тихо сказала:

— Запомни, Нюта. Друзей, родственников может быть много. А мама одна.

— И чего? — удивлённо протянула Нюська.

— Ничего, — проворчала Настя, сообразив, что ей ещё рано постигать подобные понятия. Точнее, она сама не умела правильно это объяснить. Запутавшись в собственных эмоциях, женщина мрачно задумалась.

— А почему у нас папы нету? — неожиданно спросила Нюська.

— Потому что его никогда не было, — фыркнула Настя.

Объяснять пятилетнему ребёнку перипетии совместной жизни с человеком, волею случая, ставшим биологическим отцом ребёнка, она не собиралась. В конце концов, решение, становиться матерью или нет, принимать только самой женщине. Хотя присутствие в доме мужчины сама Настя приветствовала. Во всяком случае, ей так казалось. Вспоминать о том, что она сама выставила своего приятеля за дверь, доведя его придирками до нервного срыва, женщина не хотела.

— Так не бывает, — решительно возразила Нюська. — У всех детей есть папы. А где мой?

— Он уехал очень далеко, ещё когда ты была у меня в животе, и даже не знает, что ты родилась. Так что нет у нас папы и никогда не было, — ответила Настя жёстче, чем это было необходимо.

Собрав вещи, она пересадила дочку в тачку и, ухватившись за ручки, решительно зашагала к дороге. С этим транспортным средством перевозить поклажу и ребёнка стало проще, но к вечеру руки и плечи у Насти просто отваливались. Выбравшись на дорогу, женщина развернула тачку и зашагала дальше, мечтая найти что-нибудь более подходящее, что позволило бы ей не бить ноги. Первое, что приходило ей на ум, машина. Но, глянув на разбитый асфальт, от этой идеи Настя отказалась. К тому же, машину водить она так и не научилась.

Значит, нужно было искать что-то, с чем она могла бы справиться. Велосипед, например. А ещё лучше было бы наткнуться на поселение, где есть власти и люди продолжают жить как люди. Углубившись в свои мечты, Настя не заметила, что Нюська давно уже ведёт беседу сама с собой, при этом усиленно жестикулируя и совершенно не обращая внимания на мать.

— А я говорю, у всех детей есть папа. Значит, и мой папа где-то есть. Он придёт и найдёт меня. Он нас заберёт к себе, и нам будет хорошо…

Не зная, что ответить на подобный монолог, Настя поспешила сделать вид, что не слышит, продолжая упорно толкать тачку. В самом деле, не спорить же с ребёнком о том, чего просто не может случиться. Отбросив эмоции, женщина шла так, словно собиралась побить рекорд по спортивной ходьбе. А тем временем Нюська продолжала бубнить, упрямо делая вид, что не замечает настроения матери:

— Мы будем жить все вместе, он купит мне куклу, много конфет и мороженое.

— Попа не слипнется от такого количества сладкого? — не удержалась Настя.

— Не хочешь, не ешь, — не осталась в долгу Нюська, возвращаясь к своим мечтам.

— Так, подруга, я смотрю, ты у меня совсем от рук отбилась. Забыла, что с матерью разговариваешь? — зарычала в ответ Настя.

— А я не с тобой, я сама с собой разговариваю, — тут же нашлась Нюська.

— Приятно поговорить с умным человеком, в смысле, с самим собой, — проворчала себе под нос Настя, вспомнив подходящую случаю поговорку.

— Чего? — с явным интересом повернулась к ней Нюська.

— Хватит бубнить, говорю, — нашлась Настя, делая вид, что рассматривает что-то впереди.

— Ну вот, даже поговорить нельзя, — вздохнула Нюська, оставляя последнее слово за собой.

Не найдя что ответить, Настя вздохнула и сильнее налегла на ручки тачки. К вечеру, уже в сумерках, они добрались до большой деревни, и женщина, остановившись, принялась всматриваться в тёмные окна домов. Так и не высмотрев ничего интересного, Настя осторожно направилась к ближайшему дому, одновременно пытаясь понять, живёт в нём кто-то или, как и в предыдущей деревне, все сбежали.

С трудом справившись с щеколдой на калитке, она вкатила тачку во двор и, поднявшись на крыльцо, осторожно толкнула входную дверь. Как и следовало ожидать, дверь была заперта. Впрочем, это не помешало ей дёрнуть ручку на себя. Сообразив, что попасть в дом у неё не получится, Настя не удержалась и, пнув её ногой, вдруг разревелась. Это было уже слишком. Стоять на пороге жилья и не иметь возможности попасть вовнутрь, ночевать под открытым небом, когда находишься рядом с нормальным домом, это было выше её сил.