— Питер, это ты?

Вновь воцарилась тишина, прервавшаяся шарканьем шагов. По всей видимости, Питер подошел ближе к двери. Анну охватил страх, смешанный с облегчением и чувством смущения.

— Анна? — глухим, слабым голосом спросил Питер.

— Да… я… Я просто хотела проверить, ты в порядке или нет. Я не знала, куда ты подевался, а потом Чарли… Я просто хотела убедиться, что ты действительно здесь, — сбивчиво пояснила она. Ее колотила дрожь. «Надо было прихватить с собой одеяло», — подумалось девушке.

— Анна. Ты пришла.

— С тобой все в порядке? — нахмурилась девушка. — Ты как-то странно разговариваешь. Тебе что, крепко досталось от Чарли?

Она услышала, как Питер зевнул.

— Голова… — проговорил он. — У меня такое чувство, словно… Они мне что-то ввели. Сделали укол. Дурно. И слабость. Сколько я уже здесь торчу?

— Никто тебе никакого укола не делал, — сдвинула брови Анна. — Чарли просто стукнул тебя по голове. Он мне сам сказал. Но почему тебя посадили в карцер? Тебя что, нашла миссис Принсент?

— Не знаю, — ответил Питер вялым голосом. — Драку помню. Потом миссис Принсент вытащила меня из постели и привела сюда. Ночью. Мне сделали укол. Сколько сейчас времени?

Анна глянула на запястье.

— Половина второго, — ответила она. При мысли о том, что спать ей осталось всего ничего, сердце у девушки сжалось. — Слушай, — проговорила она, — я не могу здесь долго оставаться. Я просто хотела предупредить тебя насчет Чарли. Он сказал, что убьет тебя. Я не знала, куда ты запропастился, и поэтому…

— С Чарли я как-нибудь сам разберусь, — произнес Питер. Теперь его голос звучал более привычно. — Не уходи, Анна. Погоди чуток. Поговори со мной.

Анна почувствовала, что слегка покраснела, и, сама того не сознавая, прикусила губу. Она стояла босой на влажном полу, от которого веяло холодом. Несмотря на это, девушка присела.

— Знаешь что, не надо меня защищать, — с трудом промолвила она. — Не хочу, чтобы Чарли тебя задирал. Я сама о себе могу позаботиться. А ты и без того уже в беду попал.

— Плевать я хотел, — ровным голосом отозвался Питер.

— Нельзя так говорить, — с жаром возразила Анна. — Когда тебя выпустят… тебе надо научиться себя вести.

— Если меня вообще выпустят, — мрачно поправил Питер.

— Да выпустят, естественно, куда они денутся, — вздохнула Анна. — Ты просто должен вынести из наказания урок, и все.

— И какой же урок я должен вынести? — раздраженно поинтересовался Питер. — Что мне не следовало появляться на свет? Что мне нельзя иметь собственного мнения? Что мне не надо было говорить Чарли, что он бандит и урод?

— А ты ему такое сказал? — ахнула Анна.

— Да, сказал. А он вместе с пятью дружками решил проверить мою голову на прочность. Думаю, именно поэтому я здесь и очутился. Наверное, они рассказали миссис Принсент, что я первый начал.

— Чарли мне не говорил, что докладывал на тебя миссис Принсент, — нахмурив брови, произнесла Анна. — Да и вообще он не знал, куда ты делся.

— Что значит, «не знал»?

— Да это вообще никому не было известно. То есть, я хочу сказать, наверняка. Вот поэтому… потому я и решила…

— Отправиться на поиски? — весело, буквально поддразнивая, спросил Питер, и Анна почувствовала, как заливается краской.

— Мне просто хотелось проверить, здесь ты или нет, — быстро проговорила девушка. — Так что же все-таки произошло? Когда тебя сюда привели?

На некоторое время наступило молчание. Наконец, Питер тихим голосом произнес:

— Я не знаю. Они пришли за мной прошлым вечером. Было довольно поздно, потому что я уже успел уснуть. Миссис Принсент все задавала мне вопросы и била, когда я не отвечал. Затем меня посадили сюда, потом они пришли и снова принялись за дело. Думаю, это было сегодня ночью. Она снова стала приставать с расспросами, а потом один из мужчин достал шприц, и больше я ничего не помню. Пришел в себя, только когда меня уже несли обратно.

Анна насупилась. Так ее еще ни разу не наказывали.

Исходя из собственного опыта девушка знала, что миссис Принсент могла «преподать урок» несколькими способами. Во-первых, провинившегося Заведующая могла избить: высечь ремнем, отходить линейкой или же пустить в ход кулаки. Во-вторых, можно было ужесточить условия содержания и, в зависимости от тяжести проступка, лишить горячей пищи или вовсе оставить без еды, отобрать одеяло, назначить на дополнительные работы, затягивавшиеся глубоко за полночь, ну а кроме всего прочего существовал и карцер.

— А о чем она тебя спрашивала? — решила уточнить Анна. — Почему ты так плохо себя вел? Если да, то тогда тебе надо было сказать: «Потому что я был дурак, и больше так не буду».

— Да нет, разговор был не о том. Она все расспрашивала, что я знаю. О том, кто я такой. Почему меня сюда прислали. Она хотела узнать, где я жил. Думаю, она хотела, чтобы я рассказал о твоих родителях. Но я ни словом не обмолвился. Ничего не сказал. Я оказался слишком твердым орешком для твоей миссис Принсент.

— Она не моя, — обиженно сказала Анна. — А чего это ей вдруг захотелось узнать о моих родителях?

Вопрос дался Анне с большим трудом. Ей было сложно произнести словосочетание «мои родители», не говоря уже о том, чтобы признать сам факт их существования и факт, что они как-то связаны с разговором, состоявшимся между Питером и миссис Принсент.

Анна услышала, как что-то врезалось в стену.

— Да, она спрашивала о твоих родителях.

— Что это был за звук? — сдавленно прошептала Анна. — И почему она тебя расспрашивала о моих родителях? С чего она вообще решила, что ты с ними знаком? Они ведь обычные уголовники…

— Они не уголовники. Анна, пойми, родители тебя любят. Они члены Подполья.

Анна снова услышала удар в стену.

— Питер, тихо. Что ты расшумелся? — обеспокоенно произнесла она. — Ты так кого-нибудь разбудишь.

— Над нами, Анна Кави, еще целых два этажа, где никого нет. Поэтому никого я не разбужу. Мне надо побиться головой, чтобы прийти в себя. Меня, кажется, накачали каким-то лекарством.

Анна пожала плечами. Ответ сорвался с губ сам собой.

— Лишним лекарства не полагаются, — немедленно произнесла она со знанием дела, — и это всем прекрасно известно. Так сказано в Декларации. И перестань называть меня Анной Кави.

— Но ведь это твое настоящее имя. Анна Кави. Мне нравится. И мне плевать, что Лишним не полагаются лекарства, они совершенно точно что-то мне вкололи. У меня до сих пор след на руке.

Не зная, что сказать, Анна обхватила рукой ступню, которая по ощущениям уже успела превратиться в кусок льда, и принялась ее растирать, чтобы кровь побежала хотя бы чуть-чуть быстрее.