— Гм… Очевидно, «Варриор», поскольку его огневой мощи достаточно, чтобы подавить сопротивление любой иностранной флотилии. У него двадцать шесть пушек со снарядами в шестьдесят восемь фунтов и десять — со снарядами в сто десять фунтов…

Хелен позволила себе многозначительный взгляд.

— Во всяком случае, девочки, можно считать, что вы не пропустили урок по арифметике.

— А все-таки старые деревянные корабли лучше. Они такие красивые! — заявила Нэн.

— Что ж, пожалуй, многие с тобой согласятся, — сказал Гарри. — Однако, на мой взгляд профессионального моряка, плавные очертания черного корпуса «Варриора» больше соответствуют современным представлениям о красоте. В последнем письме дядя Уильям пишет, что, когда он подошел к пристани в Гибралтаре, посмотреть на него сбежалась громадная толпа.

«Завтра! — с нетерпеливым возбуждением подумала Хелен. — Завтра я могу где-нибудь встретиться с Андерсоном, почему бы и нет? Может быть, в Национальной галерее? Нет, там слишком темно и грязно, одни продавщицы назначают там свидания. Где-нибудь на открытом воздухе, в толпе?»

— Так вот, чтобы разъяснить твое заблуждение, дорогая моя, — продолжал тем временем Гарри, переводя на нее взгляд своих больших выпуклых глаз, — войска в резерве — это лучшее оружие, ибо оно избавляет от лишнего кровопролития. Лучшая защита — это бдительность.

Ей уже надоела эта тема, но она не желает оставлять за ним последнее слово. Она зевает, деликатно прикрывая рот ладошкой.

— Но мне кажется, что тактика предотвращения военных действий при помощи одного лишь присутствия морского флота имеет один недостаток. Я имею в виду, что его способность противостоять противнику только предполагается, а не доказывается на деле. Это можно сравнить с тем, как если бы снаружи у нашего дома стоял толстый привратник с пистолетом под плащом. — Она кивком указала на Экклестон-сквер. — Так вот, он стоит себе и дремлет, но стоит нам выйти, как он просыпается и уверяет нас, что его присутствие предотвратило нападение на наш дом целой банды хулиганов!

Лицо Гарри окаменело. Помолчав, он заметил девочкам:

— Просто голова идет кругом! Похоже, у вашей мамы снова разыгралось воображение!

Девочки послушно засмеялись:

— Мама такая глупышка!

Она чувствует леденящую ненависть.

— Что ж, видимо, эта тема слишком болезненна для тебя… учитывая твое положение.

Он удивленно вздернул кустистые угольно-черные брови.

— Мое…

— Я имею в виду отсутствие в настоящее время какой-либо должности.

— Мое командование считает, что после семи лет непрерывной службы я имею право на восстановительный отдых, — заявил он, и на его шее задергался мускул.

— Нет-нет, прекратим этот разговор. Я почитаю газету, а вы с девочками развлекайтесь, поупражняйтесь на ковре в падании в обморок.

Нелл и Нэн смеются, но в глазах их мелькает испуг.

Она протягивает руку к «Телеграф».

— Но я еще не закончил, — возразил Гарри, беря газету и разворачивая ее. — Девочки, здесь есть интересная для вас заметка. Вы знали, что на Бейсуотер стоит дом с фальшивым фасадом, то есть у него имеется только одна стена, выходящая на улицу. Она специально возведена для того, чтобы скрыть железнодорожный туннель.

— А зачем его скрывать? — спросила Нелл.

— Так улица выглядит более аккуратной и красивой. А иначе перед пешеходами вдруг будет возникать поезд, который проносится мимо и скрывается в туннеле у них под ногами.

— Вот было бы здорово!

— А у тети Фидо был приступ астмы, когда она оказалась в подземке, правда, мама?

Хелен поражена тем, что Нелл это запомнила.

— Да, после того, как мы с ней неожиданно наткнулись друг на друга на улице.

— Не понимаю, почему вам вздумалось ехать в подземке, когда ты можешь позволить себе нанять кеб, — недовольно заметил ее муж.

— Видимо, я неправильно тебя поняла, — тихо сказала Хелен. — В последний раз, когда я попросила тебя завести экипаж, ты поднял такой шум, будто мы стоим на грани разорения. — Увидев испуганные глаза девочек, она быстро успокоила их: — Мама шутит, дорогие.

— У взрослых шутки совсем не смешные, — заметила Нелл.

— Ты права, — сердито поддержал ее Гарри.

— На прошлой неделе Фидо показала мне свою знаменитую типографию, — осторожно произнесла Хелен, пробуя почву.

Муж презрительно фыркнул:

— Вот уж не подумал бы, что тебя может интересовать промышленное предприятие.

— Ну, как-то нужно занять день. До января в городе царит смертельная скука.

Ледяное молчание с Тэвитон-стрит означает, что Хелен перешла некую черту. Хотя Фидо проявила горячее желание помочь подруге предотвратить роман с красивым полковником, оказывается, состоявшийся роман вызывает у нее абсолютно иное отношение. «Ханжа!» — мысленно заклеймила ее Хелен. В представлении обделенных женским счастьем старых дев секс выглядит страшным грехом. Неужели эти несколько мгновений тайного наслаждения на чужом диване определяют разницу между добродетелью и грехопадением?

— Ты всегда можешь провести время с дочерьми, помочь им совершенствоваться во французском и в игре на фортепьяно, — скрестив длинные ноги, заметил Гарри.

— Разве не за это мы платим миссис Лаулес?

Он невозмутимо уточнил:

— Я действительно плачу ей за это, но долг матери — подготовить их к будущей роли в жизни.

— Между прочим, именно это я и делаю, — возразила Хелен. — Я беру их с собой выбирать обои, позволяю им сидеть в кебе, когда выезжаю с визитами…

— Я говорил о домашних обязанностях.

— О каких? Учить их варить баранью ногу?

— Ты опять говоришь глупости. Я имею в виду следить за хозяйством.

— Миссис Николс и ее помощницы прекрасно справляются с приготовлением блюд, и им будет неприятно, если мы втроем будем болтаться в кухне и следить за ними.

— Я веду к тому, что с нравственной точки зрения материнское воспитание ничто не может заменить.

— Если ты намерен читать мне нотации, я настаиваю, чтобы ты дал мне газету… — Она протянула к ней руку.

— Не надо читать, мамочка! — Нэн повисла у нее на руке. — Расскажи нам, чем знаменита эта типография тети Фидо.

Такие маленькие, а уже обладают женским умением перевести разговор в другое, более мирное русло.

— Тем, что у нее в типографии работают женщины и девушки.

«А если Фидо ничего не ответит ни сегодня, ни на следующей неделе?» Похороненная дружба, которую Хелен с таким трудом извлекла из забытья и оживила, снова угрожает выскользнуть у нее из рук.