— Благодарю тебя! — сказал Фэллон, отвлекая ее внимание — и взгляд — от Хейдена.

Айла наклонила голову перед вождем.

— Я не знаю, как долго продержится щит после того, как Дейрдре поймет, что я сделала. Она попытается использовать меня, но щит помешает ее ослабевшей магии проникнуть внутрь.

— А такое может случиться? — спросила Кара.

Как ни хотела Айла солгать им, она знала, что не сможет.

— Да. — После этого она обратилась к Фэллону: — Щит не сможет вечно удерживать Дейрдре. В конце концов, она найдет меня. Когда это произойдет, вы должны убить меня.

— Айла… — начал Фэллон.

Она покачала головой:

— Твое слово, Фэллон Маклауд. Если ты не дашь мне слово, я сейчас же уйду. Я не стану подвергать опасности всех живущих здесь.

Фэллон закрыл глаза и прерывисто вздохнул. Когда он открыл глаза, она увидела в них решимость.

— Я даю тебе слово, — пообещал Фэллон. — И молюсь, что до этого не дойдет. Чем больше у нас людей, способных сражаться с Дейрдре, тем лучше.

Айла не стала снова повторять свои аргументы о том, что не сможет сопротивляться Дейрдре. Об этом было уже достаточно сказано.

— Будем надеяться, что ты окажешься прав, лэрд.

Он улыбнулся.

— Я никогда не думал, что услышу, как кто-то меня так называет. Благодарю тебя.

— Могу я выйти из замка?

— Разумеется.

Маркейл вышла вперед и взяла Айлу за руку. Ее удивило, что друид так легко дотронулась до нее.

— Спасибо тебе, — сказала Маркейл. — Ты не обязана была оставаться и защищать нас.

Айла заставила себя улыбнуться:

— Поблагодаришь меня, когда все это закончится.

Она не привыкла, что люди так добры с ней. Это была приятная передышка, но после пяти веков, в которые ее окружало зло и только зло, Айла даже не знала, как себя вести.

Айла высвободила руку и зашагала по лестнице к замковому двору. Воители расступились, пропуская ее, когда она направилась к сторожке и воротам, которые стояли приоткрытыми. Свет от множества факелов плясал по земле и играл у ее ног.

Она чувствовала на себе взгляд Хейдена и знала, что если повернет голову, то увидит, как он наблюдает за ней. Она не станет оборачиваться. Он может увидеть смятение внутри ее и посчитает это слабостью.

«Это и есть слабость».

Недостаток, который надо прятать. Всякий раз, когда терялась, она делала неправильный выбор, а эти друиды и Воители просили ее помощи. Айла не хотела думать, что приняла неправильное решение помочь им, но в глубине души боялась, что это именно так.

Оказавшись за воротами, Айла повернула к скалам. Она не остановилась, пока не дошла до самого края. Взгляд вниз показал ей, насколько высоко расположен замок, так же как гагарки, находящие себе приют в стенах камня.

Она подняла лицо к небу и заходящему солнцу и грелась в остатках его тепла и света. Запах соли в ветре щекотал ее нос, а звук рокочущих волн успокаивал учащенно бьющееся сердце.

Айла открыла глаза и посмотрела на море, протянувшееся далеко за горизонт. Серые и коричневые камни скал красиво сочетались с темно-синими водами и ярко-зеленой травой под ногами. Это было почти как путешествие в другой мир, мир, который она считала для себя умершим.

Хлопанье крыльев сообщило ей, что она больше не одна.

— Здравствуй, Брок.

Воитель усмехнулся, приземляясь и складывая за спиной свои могучие крылья.

— Я должен был догадаться, что ты почувствуешь меня.

— Я должна была догадаться, что мне не позволят остаться одной, — сказала она и повернулась к нему лицом.

Его синяя кожа сияла в закатном солнце, а его глаза Воителя, глаза такого же цвета, как его кожа, оценивали ее. Ей всегда хотелось спросить, меняется ли их зрение, когда бог берет над ними верх и весь глаз окрашивается в его цвет.

От этих слов Брок нахмурился и убрал прядь светлых волос, которую трепал бьющий ему в лицо ветер.

— Никто меня не посылал. Я перед уходом пришел узнать, как ты.

— Они не доверяют мне, да? Не то чтобы я винила их. Я же драу.

— Разве ты солгала нам о том, что случилось с тобой?

Айла чуть не вытаращила глаза.

— Конечно, нет.

— Тогда они верят тебе достаточно, чтобы просить тебя остаться. Дай им шанс.

Шанс. Наверное, ей не следовало, но все же…

— Дейрдре почувствует твое приближение. Будь осторожен.

Он посмотрел на замок за его плечом. Айла увидела высокую женщину, стоявшую на крепостной стене и наблюдавшую за ними. Айла подумала, знает ли Соня о чувствах Брока и отвечает ли на эти чувства.

— Я вернусь, — пообещал Брок. Он снова повернулся к Айле и улыбнулся, показывая клыки. — Здесь позаботятся о тебе. Маклауды хорошие люди.

— Я знаю.

Она надеялась только, что они не заплатят наивысшую цену за то, что взяли ее к себе.

Брок кивнул и развернул свои кожистые крылья. Мгновение спустя он уже стремительно летел в небе, одетый в одни только бриджи.

В замке ей будет не хватать Брока. Он был единственным, кого она действительно знала, ее единственным союзником. А теперь он ушел.

Айла стояла на краю скалы, ветер трепал ее волосы и платье, и в первый раз за столетия она позволила своим мыслям вернуться в те далекие дни до Дейрдре, когда Грания была еще невинным младенцем, а Лавена не была заключена в синем пламени.

Айла ждала пронзительной боли, которая появлялась всякий раз, когда она думала о сестре и племяннице, но не почувствовала ничего, кроме ноющей пустоты и сожаления о том, что могло бы быть.

— Прощай, Лавена. Пусть ты найдешь покой, который так давно искала, — прошептала Айла ветру. — Грания, моя дорогая, милая Грания, пусть чистота, которая делала тебя таким особенным ребенком, вернется к тебе после смерти. Простите меня, вы обе.

Хейден стоял, прислонившись к стене коттеджа, и подбрасывал, переворачивая в руке, кинжал. Перестройка деревни началась снова, но он был здесь не поэтому. Его цель стояла на скалах, ее взгляд ни на секунду не отрывался от моря.

Что такого было в воде, что так завораживало Айлу? Она не сдвинулась с места с тех пор, как ушла туда после ужина. Настала ночь, а она все стояла.

Арран вышел из одного из коттеджей и, отряхивая руки, приблизился к Хейдену.

— Что, как ты думаешь, она делает?

Хейден пожал плечами и сунул кинжал в ножны на боку.

— Я не знаю.

— Она стоит неподвижно, как каменная. Ларина просила оставить ее в покое, но Куин считает, что нам следует привести ее внутрь.