— Наверное, хотела казаться самостоятельной.

— Нет, просто рядом с моим отцом она была куда счастливее, чем здесь. Тут она никогда не была уверена, кто ей друг, а кто с ней только из-за денег.

— Это головная боль всех состоятельных людей, — согласился герцог.

— Мне очень жаль маму. Люди завидовали и ненавидели ее. Дедушка рассказал, что у мамы было два ярких романа и оба избранника встречались с ней только из-за денег. Вот почему он так стремился выдать ее замуж за человека достойного. Он считал, что с ним она будет защищена от всякого рода невзгод, но рядом с твоим отцом мама всегда чувствовала какую-то скованность. Он недооценивал ее как личность, понимаешь? Потому-то и сбежала она с моим папой, который и понятия не имел, кто она есть, пока мама не призналась ему в этом уже после свадьбы.

— Иди сюда, радость моя, — ласково позвал Манфредо, усаживая Эмили к себе на колени. — Ты права, богатство привлекает жадных людей. Но иногда даже богачи становятся жадными на… развлечения. Им не надо бороться в этой жизни, не надо работать, поэтому он глупеют и развращаются, изыскивая все новые и новые развлечения, чтобы заполнить свои пустые дни… Вот почему я так боюсь за тебя. Будь осторожна! Ты слишком дорога мне!

— Спасибо, буду осторожна. — Она нежно обвила руками его шею. — Я и сама рада, что встретила тебя, а не какого-нибудь нищего пройдоху или, наоборот, плейбоя, которые терпели бы меня только из-за денег.

Манфредо вздохнул.

— К сожалению, так тоже бывает. Ну что, будем сегодня заниматься?

— Сперва расскажи, как там твой брат?

— О, брат, как всегда, в чудесном настроении. — После недолгого колебания Манфредо продолжил: — Мы возвращались одним самолетом. Он хочет устроить в честь тебя прием.

Эмили просияла.

— Вот здорово! Когда?

— Сегодня вечером… Но мы можем не ходить…

— Мы должны! — перебила Эмили. — Как же так? Он будет готовиться, ждать. Кроме того, мне совершенно нечего делать сегодня вечером. Решено, — твердо сказала она, — мы идем, и точка.

— А я бы хотел уснуть в твоих объятиях…

— Я тоже, но зато представь, как мы друг по другу соскучимся!

— Ну ладно, — нехотя согласился Манфредо. — Только ночью я съем тебя живьем!

Собираясь на вечеринку к Сальваторе, Эмили прокручивала в уме события прошедшего дня. Узнав о готовящейся свадьбе Манфредо и Эмили, старый Эдоардо был на седьмом небе от счастья, намекнув влюбленным, что эта новость способна вернуть его к жизни.

Встав перед зеркалом, Эмили надела жемчужное ожерелье. Затем очень медленно, чтобы не порвать, натянула телесного цвета чулки, которые так нравились Манфредо, и пристегнула их к кружевному поясу. Дабы блеснуть на приеме, Эмили выбрала шелковый светло-вишневый топ и молочного цвета юбку, прямую и вызывающе короткую, которую она ни за что не решилась бы надеть, если бы продавец из модного бутика не заверил ее, что так теперь ходит вся Европа.

Манфредо еще не видел ее в этом костюме. Эмили мысленно усмехнулась, представив выражение его лица в момент скорой встречи. Возбужденная предстоящей вечеринкой, Эмили сунула ноги в туфли на шпильках и набросила на плечи длинный светло-вишневый плащ, который должен был чудесно развиваться и шуршать при ходьбе.

Последним штрихом стали жемчужные сережки.

Взглянув на свое отражение в зеркале, Эмили довольно улыбнулась. Безупречный легкий макияж, тщательно завитые волосы — услуги, предложенные парикмахером и стилистом, которые наперебой старались угодить новой графине, — создавали образ самоуверенной светской дамы.

Дворец д'Ареззо был возведен в пятнадцатом веке и поэтому казался намного меньше роскошного палаццо ди Мафаи.

— В следующий раз мы приплывем сюда в день нашей свадьбы, — тихо сказал Манфредо, помогая Эмили покинуть лодку.

— Почему не раньше? — удивилась Эмили. — Мы должны почаще встречаться с твоим братом.

— У нас… не будет времени на визиты, — выкрутился Манфредо. — Нам еще столько надо успеть…

Они вошли в холл и сразу же застряли в гуще развеселой толпы. Отовсюду лилась оживленная болтовня, поблескивали драгоценности на руках и на шеях дам, от мужчин, упакованных в черные смокинги и белые манишки, безобразно разило вином.

Они начали протискиваться сквозь черно-белые тела. Люди здоровались с Манфредо и бесцеремонно разглядывали Эмили. Наконец они добрались до балкона, где вертелся Сальваторе.

— Манфредо! Милый братец! — Мужчины быстро обнялись, и Сальваторе, как эксперт, оглядев Эмили, перешел на английский: — Значит, это и есть та самая Эмили?

С этими словами он расцеловал ее в обе щеки, обнял за плечи и смерил таким же внимательным, как у Манфредо, взглядом. Несмотря на очевидное сходство со старшим братом, лицо Сальваторе было менее мужественным, а рот и нижняя челюсть почти по-женски мягкими.

— Но я возмущен! — вскричал он, крутя Эмили и так, и этак. — Она вовсе не похожа на кобылу!

Эмили сдержанно засмеялась.

— Спасибо за комплимент!

— Ты совсем не так мне ее описал, — продолжал Сальваторе. — Она — прелесть! Разве можно сказать, будто она неуклюжая как корова? Что она толстуха?

— Уймись, Сальваторе, — пробормотал Манфредо. — Довольно шутить…

— Шутить? Да ты сам такое говорил! Я позвонил ему в Лондон, — объяснил Сальваторе, обращаясь к Эмили, — как только увидал в газете вашу фотографию. Он почему-то начал отпираться, сказал, что между вами ничего такого нет, потому что ты похожа на…

— На корову, — докончила Эмили. Интересно, подумала она, у Манфредо действительно такое мнение обо мне? — Прошу прощения, мне хочется познакомиться с гостями.

— Эмили! — попытался остановить ее смущенный Манфредо.

Не удостоив его даже взглядом, она быстро нырнула в гущу толпы, где на нее тут же налетела нарядная молодая женщина.

— Вы, наверное, Эмили ди Мафаи? Очень приятно вас видеть! — Говорившая — крашеная тощая блондинка, явно англичанка, увешанная бриллиантами, — ритуально поцеловалась с Эмили три раза и в пьяном удивлении уставилась на ее ожерелье. — А вы намного лучше, чем я думала. Манфредо говорил Сальваторе, будто вы…

— Похожа на корову, — устало повторила Эмили, чувствуя себя втоптанной в грязь. — Я знаю, не стесняйтесь. Манфредо не очень-то польстил мне, правда? И что, уже вся Венеция в курсе его разговора с Сальваторе?

Женщина деланно рассмеялась, дыхнув в лицо Эмили винными парами.

— Нет! Только семья! Я — Клементина, жена Сальваторе. Как же Манфредо тебя недооценивал! Мы, честно говоря, ждали худшего. Хотя ты, конечно, далеко не худышка, но вовсе не похожа на корову, как утверждает Манфредо. А с чего он взял, будто у тебя все вещи, как из помойки? Сальваторе рассказывал, что ты покупаешь одежду в магазинах поношенного платья, а кое-что, — тут Клементина сделала большие глаза, — даже шьешь сама!