Медовый пирог пользовался наибольшим успехом и разошелся в считанные минуты. Люди говорили, что это был лучший пирог, который они когда-либо ели, и спрашивали, что я такое сделала, что он получился таким особенным. Я пыталась найти Джеймса и рассказать ему о его победе, но он был занят разговором, и я побоялась вмешиваться. Этими маленькими проявлениями нежности я обычно испытывала терпение Джеймса. Но тогда он слишком сильно рассердился на меня, и я понимала, что потребуется нечто гораздо большее, чем просто деликатный комплимент, чтобы вернуть его.

Возможно, осознание этого заставило меня совершить то, что я сделала. Или может быть, это было просто мгновение ясности, которое нисходит на нас каждый раз, когда мы знаем, что поступаем правильно.

Это была мелочь.

Я подарила Кэтрин шелковые перчатки. Она была в таком восторге, что убежала, даже не поблагодарив меня, желая показать их маме. Кэтрин отвлекла Мэри, когда та разнимала дерущихся малышей, и та послала ее к отцу. Патрик сидел неподалеку от того места, где я стояла, и разговаривал с Джеймсом. Кэтрин надела перчатку, и ее крошечная ладонь утонула в ней, она протянула руку, чтобы показать отцу. Пока Патрик изучал перчатку, я смотрела на лицо его семилетней дочери и была застигнута врасплох тем, что увидела. Ее веки подрагивали в предвкушении того, что отец подумает о перчатках, ее взгляд был полон такого глубокого участия, какого трудно ожидать от ребенка. И минуты не прошло, как Патрик сказал: «Они красивые, Кэтрин. Ты выглядишь, как настоящая леди». Я уверена, что в тот момент Патрик мне озорно подмигнул, но если так и было, то я этого не заметила. Я не могла отвести взгляд от лица Кэтрин. В ее глазах сияло восхищение отцом, не подвластное ни возрасту, ни жизненному опыту. Кэтрин смотр ела на Патрика так, как я смотрела на Майкла Таффи. С чистой любовью.

Я никогда так не смотрела на своего мужа и знала, что никогда не буду. Но Джеймс был хорошим человеком, и он заслуживал такой же обожающей любви.

Тогда я поняла, что должна буду подарить ему ребенка.

— Что ты наденешь на первое причастие?

Я решила красиво одеться, потому что все равно считала себя проигравшей, раз согласилась пойти на этот праздник. Я не высокая и не плоская, у меня есть фигура, и это неплохо.

Кей часто заскакивает к нам по пути с работы. Она — школьная учительница и производит солнечное, улыбчивое впечатление умненькой девочки, которая, как можно предположить, легко перешла от студенческой к учительской деятельности. Кей говорит «черт!» вместо «твою мать!», но мне она нравится. Поскольку я знаю, насколько внимательно следит за ней Эйлин, я верю, что за внешностью девочки-цветочка скрывается камень-кремень.

Это выясняется в течение следующих трех часов, когда Кей тащит меня в свою машину и мы отправляемся в магазин распродажи дизайнерской одежды на окраине Йонкерса. Там я примериваю костюмы различных пастельных оттенков один ужасней другого, пока мы не останавливаем свой выбор на скроенном по косой грифельно-сером платье, длиной до середины икры, и шарфе цвета фуксии. Я ждала, пока на кассе примут мою кредитную карточку, когда посмотрела на Кей и внезапно увидела в ней Дэна. Тот же большой рот, те же слегка раскосые глаза, то же открытое выражение лица. И я понимаю: «Эта женщина — моя золовка. Я замужем. За ее братом. Дэном». Это повергает меня в шок, будто я осознала это впервые. О Боже! Я — ей родственница. Я замужем! До конца жизни! Что я наделала! Я не могу сказать, что это было плохое чувство. Эго просто был шок. Как будто ты проснулся в больнице или выиграл в лотерею. Вот что такое шок. Это не хорошо и не плохо.

Когда я подписывала чек, я уже справилась от потрясения, но все равно чувствовала себя как-то странно.

Маленькой Дирдре понравился мой торт с розовой сахарной глазурью и серебристыми украшениями по краю, и на ее друзей он произвел сильное впечатление вкупе с подарочным ваучером «Гэп кидз» на пятьдесят долларов. Для взрослых я испекла вышеописанный медовый пирог, который нарезала, сбрызнула лимонной глазурью и разместила на двух больших блюдах, накрытых гингемскими салфетками. Традиционно, но недостаточно помпезно для того, чтобы запугать Эйлин, которая прохрюкала мне свою признательность и выразила надежду, что мне уже лучше. Я видела, как она тянула руку к блюду и раз или два кивнула в мою сторону.

Меня разыскал дядя Патрик. Я подумала, что это Дэн его попросил, потому что, казалось, он не знал, кто я такая, и вообще был подавлен происходящим. Дядя Патрик напомнил мне людей, которых приводил в наш дом в Майо мой дедушка. Таких же, на первый взгляд, тихих, простых людей, которые, если их разговорить, демонстрировали удивительную эрудицию. Живя в полях рядом со скотом, они стали жадными, страстными читателями и поглощали все от великой русской литературы до журналов и местных газет. Они знали и о Китайском государстве, и о папском законе, и о модной женской одежде.

— Значит, ты — жена Дэйва.

— Дэна.

Патрик не обратил внимания.

— А она — большая вертихвостка, — сказал он, кивая в сторону Днрдре, — ее плоская грудь была упакована в спортивную кофту от Джей Ло.

Патрик сказал это так, будто ему до этого было столько же дела, сколько и мне. То есть немного.

— Это ты испекла медовый пирог? — Он подождал, пока я кивнула. — Эйлин мне сказала.

Его певучим выговор как будто обласкал ее имя с подлинной нежностью. Дело было не в том, что это я испекла пирог, а в том, что его сестра ему об этом рассказала. Это было мило, и мы минутку посидели, недолго помечтав о том, какой была бы Эйлин, будь она милой.

— На мой вкус, девочка, в этом пироге было слишком много сахара.

Я привыкла к замечаниям такого рода. У меня творческая работа, и она связана с общественным мнением, поэтому всегда находится определенный тип дураков, обо всем имеющих свое мнение, которые считают своим «долгом» покритиковать меня. В мелях улучшения моих рецептов, конечно. У меня всегда есть на это ответ.

— Правда? На самом деле там вовсе не было сахара.

И, на мой взгляд, из всех умных ответов этот был лучшим:

— Ну, тогда ты использовала действительно дешевый мед.

— На самом деле это был «Органический мед диких цветов».

— Этикетка, возможно, но сам мед не был диким.

— А вы это знаете, потому что?..

Дэн оставил меня разговаривать с чередой тупых родственников почти на два часа. Я устала, и мне было скучно, и хотелось домой. Сказать по правде, я потихоньку начинала закипать. Дэн расписал все так, будто этот день для него тоже тяжелый, а сам бросил меня, как только мы сюда приехали. Он шантажировал меня тем, что на него будут совершаться какие-то нападки и только его верная жена сможет защитить его. Но казалось, он отлично проводил время и превосходно справлялся со всеми возможными обидчиками. Он не выглядел нелепо или неловко, с того места, где я сидела, казалось, что он веселится, как первокурсник. Я почувствовала себя преданной и слегка уязвленной. Ладно, порядком уязвленной. И дядя Патрик показался мне легкой мишенью.