Только он ею не был.

— У меня пасека вот уже тридцать лет, и я говорю тебе, что в твоем пироге был плохой мед.

Потом он встал со стула, ушел наверх и вернулся две минуты спустя с маленьким коричневым бумажным пакетиком, который зло швырнул в меня:

— Вот! Вот что такое дикий мед, чтоб ты почувствовала разницу.

Упаковка была липкой, и, когда я проковыряла ее, вместе с ней отломилась часть сот. Меня пронзил их запах, и с ним нахлынули неожиданные воспоминания. Как в разгар лета дедушка приносил первую бочку меда, как я испугалась, когда меня впервые искусали пчелы, как он называл мою бабушку «сладкой девочкой» и целовал ее старые морщинистые руки. Ты понимаешь, что была во власти представлений о том, каким должно быть замужество, еще не будучи замужем, и искала ответов на вопросы, которые не должна была задавать.

— Я знаю разницу, — говорю я.

Дядя Патрик в восторге.

— Эйлин все равно. Она говорит, что предпочла бы покупать мед в магазине. Так она знает, откуда он.

Я ничего на это не ответила, но мы оба знали, что нас это приводит в ужас.

— Сколько у вас меда?

— Шесть горшков.

— Я покупаю их все.

Патрик засмеялся.

— Вот что я тебе скажу, леди. Возьми эти для дома, а в следующий раз, когда я приеду, поговорим.

— Вы бывали здесь раньше?

Патрик вопросительно на меня посмотрел и сказал:

— Я приезжаю, может быть, раз или два в году.

Отлично. Мой муж не только манипулятор, но еще и лжец. Лжец, склонный к манипулированию. Мило. Вот она жизнь, полная радости и счастья. Каким-то смешным образом я это оценила.

Приближался вечер, и я думала, что мы никогда не уйдем с этого праздника. Один из детей включил стерео, и теперь на заднем фоне гремели какие-то ужасные диско-хиты. У меня было такое ужасное чувство, что вечер только начинался, в то время как я уже жутко устала и хотела домой.

Дэн оживленно разговаривал то с одной кузиной, то с другой. Я подошла к нему и взяла его за руку, а он продолжал беседовать и лишь сжал мои пальцы, чтобы показать, что знает: это — я. Потом заиграла медленная песня из семидесятых, и Дэн без какого-либо объяснения или предупреждения сгреб меня в охапку и стал танцевать.

Я достану тебе звезды с небес,

Сделаю так, чтобы дождь прекратился,

Если ты меня попросишь.

Я была очень смущена, но Дэн уверенно вел меня в своем импровизированном танце, как будто мы были одни.

Я бы все для тебя сделал,

Твое желание для меня закон.

Я бы свернул горы,

Если бы твоя рука была в моей.

— Спасибо, что пришла сегодня, детка.

Дэн прошептал это так торжественно, будто это была свадебная клятва, будто для него это действительно было важно.

И тогда я поняла. Дэну не было нужно, чтобы я пекла пироги, или развлекала его дядю, или оправдывала ожидания его матери, или заставляла его сестер чувствовать себя значительными, или мило болтала с его родственниками. Ему просто было нужно, чтобы я была с ним. Потому что когда я была с ним, ему проще было общаться со своей семьей. Он мог указать на меня дяде Патрику, своей матери, кузинам и сказать: «Она со мной», но, что более важно, — он мог сказать это самому себе.

Само то, что я была в его жизни: сидела, ходила, дышала, разговаривала на заднем фоне, — скрашивало его дни. Заставляло его чувствовать себя и выглядеть в собственных глазах более достойным человеком.

В тот день Дэн соврал, чтобы заманить меня на семейное торжество, так как верил, что ему нужно это сделать, дабы заручиться моей поддержкой. Только я знала: все, что ему нужно было сделать, так это просто меня попросить, и я согласилась бы.

Чувство было хорошее, и в тот момент я знала, что на один шаг приблизилась к тому, чтобы стать Дэну настоящей женой.

В наблюдении за любящими людьми уже есть любовь

Детские фантазийные пирожки

Ингредиенты указаны для дюжины пирожков.

Разотрите 4 унции маргарина с 4 унциями сахара, затем добавьте 2 яйца. Чтобы избежать створаживания, их следует вбивать аккуратно смешайте эту массу с восемью столовыми ложками с горкой муки (это около 10 унций) и половиной чайной ложки пищевой соды (это ваш основной рецепт, но забавно смотреть, как дети сами смешивают продукты для приготовления теста. Твоей матери нравился изюм, но я знала девочку, которая вместо него добавила банан. Представь мое удивление, когда это сработало!)

Хорошенько смажьте форму для выпечки и выпекайте сорок пять минут на среднем огне. Дайте пирожкам остыть в форме, перед тем как подавать их к столу (хотя если вокруг дети, они не дадут им долго остывать).

Ничто не изменило меня так полно и мгновенно, как материнство. Всю беременность я была сварливой и все время жаловалась. Я панически боялась родов, их трудностей и сопутствующего им унижения. За время беременности я ничуть не успокоилась. Мне не нравилось ощущение, что кто-то поселился в моем теле. Я чувствовала себя неуютно, как будто в меня вторглись, и, вопреки всеобщему мнению, совершенно неестественно.

Ниам родилась в понедельник рано утром после того, как во время богослужения у меня отошли воды. Это было настоящим испытанием: начиная от смущения, что я испытала, когда мне пришлось, спотыкаясь, выйти из церкви с мокрыми ногами, и заканчивая невыносимой болью и суровым прагматизмом акушерки, которая торопила меня и постоянно повторяла: «Тужься, тужься». Позже она сказала мне, что я могу «душам в Чистилище жаловаться на то, как мне было больно». Я думала, это никогда не кончится.

Но вот Ниам родилась, и через долю секунды после ее первого крика все изменилось. Я вынашивала ее девять месяцев и все равно страшно удивилась ее появлению. Я никогда не думала, что ребенок — это что-то настолько чистое и настолько великое. Как только я взяла дочку на руки, я заплакала в тоске о том, что так поздно испытала эту радость. Ниам была крошечной и нежной, как лепесток, и сложной, как сама природа. Земля, солнце, луна, звезды, все континенты, Америка и Африка, вся вселенная не могла вместить той любви, что я чувствовала. Я плакала, но это были слезы радости. Я благодарила Господа за то, что Ниам дышит на моей груди. Я плакала, потому что знала, что, хотя я произвела ее на свет, она мне уже не принадлежит и однажды мне нужно будет ее отпустить.

Джеймс, должно быть, подслушивал за дверью, потому что я услышала, как он вскрикнул. Акушерка сказала ему, что у нас девочка и что мы не готовы его видеть, и я сама себе поразилась, когда приподнялась на постели и велела ей прекратить суетиться вокруг с уборкой и впустить его.